Кто и как изобрел Страну Израиля
Шрифт:
Естественно провести прямую линию от обращения Катрайтов к лорду Палмерстону, министру иностранных дел Англии в 40-х годах XIX века, и далее — к знаменитому письму лорда Бальфура лорду Ротшильду от 1917 года. Эта линия была важнейшей артерией, постоянно пульсировавшей в английской, позднее — британской политической культуре. Если бы не специфическая британская артерия, «транспортировавшая» (вместо крови) весьма специфические идеологические явления, государство Израиль едва ли возникло бы даже в XX веке.
Как уже говорилось, относительно ранее зарождение протонациональных настроений в Англии, равно как и ранний разрыв между английской монархией и папством, несут значительную долю ответственности за многозначительный симбиоз между еврейским Ветхим Заветом и механизмом становления современных политических идентичностей в этой стране. Не случайно первая «сионистская» идея зародилась не среди евреев, проживавших в основном вдоль условной границы, отделявшей Центральную Европу от Восточной, как это произошло тремястами годами позже, а именно в религиозно-революционной атмосфере Британских островов [348] .
348
Судя по всему, первым выдвинул (в отдельном
Пуритане начали читать Ветхий Завет как историческую хронику задолго до того, как эта мысль пришла в голову еврейским сионистам. Верующие, жаждавшие спасения, тесно связывали его с возрождением Израиля в своей стране. Эта связь возникла не из-за их особенной заботы о страдающих евреях, но в основном из-за пророчества, гласившего, что полное христианское избавление человечества наступит лишь после того, как сыны Израиля вернутся в Сион. В ходе этой долгосрочной пакетной сделки евреи непременно должны будут креститься; лишь затем мир удостоится нового пришествия Иисуса [349] .
349
См. об этом: А. Заккай. Историческая поэтика судьба Израиля: евреи в английских апокалипсических теориях XVI и XVII веков // Зманим. — 1996. — 55. — С. 72–91.
Эта эсхатологическая концепция прочно утвердилась среди различных протестантских конфессий; она жива и в XXI веке. В самый момент написания этих страниц в Соединенных Штатах многочисленные евангелистские группы страстно поддерживают «обширный и сильный Израиль», глубоко убежденные в том, что их политика приближает универсальную власть Иисуса во всем мире (евреям, которые не примут христианство — таких, судя по всему, будет немало, — придется дорого за это заплатить: они исчезнут с лица земли и, разумеется, окажутся в аду).
На интересующем нас промежуточном этапе, в XVII веке, многие из пуритан решили, что, чтобы приблизить избавление, имеет смысл позволить евреям вернуться в Англию, откуда они были изгнаны более чем тремя веками раньше. С точки зрения этих пуритан, расселение евреев по всему свету является необходимым условием, предваряющим их более позднее сосредоточение в стране Сиона. В самом деле, все это давным-давно предсказано в книге «Второзакония»: «И рассеет тебя господь по всем народам от края земли до края земли, и будешь там служить другим богам…» (Второзаконие 28: 64). Следовательно, нежелание английской короны разрешить сынам Израиля селиться на западной оконечности Европы является фактором, задерживающим спасение. Поэтому, когда самые различные высокопоставленные лица начали обращаться к Кромвелю с просьбой разрешить евреям вернуться в Англию, он быстро ответил согласием и даже навязал парламенту это историческое решение.
Столь существенные перемены в отношении к евреям не были совершенно чужды практическим интересам Англии. Так же как у лорда Бальфура двумястами пятьюдесятью годами позже, у Кромвеля религиозные соображения изрядно перемешивались с проблемами международной торговли. Судя по всему, он разрешил евреям возвратиться на Британские острова не только по идеологическим мотивам, но и по причинам экономическим и торговым [350] . Нестабильность, ставшая уделом Англии в тревожный период революции, временно ослабила внешнюю торговлю молодой империи. Наиболее трудной была конкуренция с быстро развивавшейся Голландией, захватывавшей все новые рынки, прежде всего в Леванте. Евреи-предприниматели были одним из самых динамичных «элементов» голландской экономики. Немалая их часть происходила от перебравшихся из Испании и Португалии «анусим» [351] , имевших большой опыт международной торговли. Интересы Англии требовали перетянуть к себе (и вписать в свои коммерческие интересы) этот ценный «человеческий материал». Действительно, прибытие в Англию коммерсантов Моисеевой веры заметно подтолкнуло экономику страны, хотя и на несколько более позднем этапе. Впрочем, ревностные пуритане также всегда были искусными ремесленниками и торговцами. В недалеком будущем, они вместе с другими протестантами сумеют эффективно освоить обширные области целого континента, разумеется, предварительно очистив его от туземных жителей [352] .
350
Дэвид Кац высказывает в своей книге предположение, что экономические мотивы возвращения евреев в пуританскую Англию являлись второстепенными — и даже возникли несколько позднее. См.: Philo-Semitism and the Readmission of the Jews, c. 7.
351
Испанских и португальских евреев, насильственно обращенных в христианство. — Прим. пер.
352
О мощном присутствии ветхозаветных мифов в сознании пуритан и христиан других конфессий в Северной Америке см. статью Менахема Кауфмана (Menahem Kaufman) в книге: M. Davis (ed.). The American People and the Holy Land. Foundations of a Special Relationship. — Jerusalem: Magnes, 1997 (на иврите). — P. 3–28. Многие американцы давали библейские имена не только своим детям, но и городам, поселкам и даже домашним животным. Они постоянно цитировали тексты Ветхого Завета, причем не в прошедшем, а в настоящем времени.
В то время как пуритане в конце славной революционной поры стали перебираться на Запад, оставшееся на старом месте английское королевство начало проявлять все больший интерес к торговым путям на Восток. Быть может, вернее было бы сказать — «английские коммерсанты», поскольку они в своем неустанном стремлении наладить торговлю в регионах, куда нога английского коммерсанта ранее не ступала, на всех этапах опережали действия английских политиков. Их главной целью был полуостров Индостан, однако дорога туда проходила через Ближний Восток, иными словами, через территорию Оттоманской империи.
Уже в 1581 году Левантийская компания (Levant Company) [353] получила от королевы Елизаветы I монопольное
353
Она же Турецкая компания (Turkey Company). Ее монополия продолжала эффективно действовать более полутора веков. Сама компания была ликвидирована в 1825 году. — Прим. пер.
В результате расцвета торговли с Востоком до Палестины добрались, наряду с паломниками, и коммерсанты-авантюристы. Страна не представляла для них большого интереса как источник наживы, однако Иерусалим находился прямо на пути на богатый Восток; религиозный интерес, неотделимый от британских коммерческих начинаний, породил у них специфическое любопытство. Самые образованные из этих туристов оставили путевые дневники, превосходно распродававшиеся в метрополии. Их описания уже посвящены не только «священной географии», которую беспрерывно тиражировали паломники; из них можно узнать гораздо больше об экономическом состоянии страны. Впрочем, как и коллеги-аскеты, коммерсанты были абсолютно глухи ко всему, что касалось подавляющего большинства мусульманских жителей страны. Они интересовались в основном христианами, там и сям — евреями. Иногда им приходилось вступать в переговоры с местными власть имущими, однако простые крестьяне оставались для них абсолютно прозрачными, как бы вовсе не существующими объектами. Игнорирование арабов и глубокое презрение к «неверным варварам» немало способствовали формированию ориенталистского [354] мировоззрения, в течение долгого времени развивавшегося и укреплявшегося во всей западной культуре.
354
Автор — здесь и в других местах — использует термин «ориентализм» в современном политическом смысле, восходящем к интерпретации, данной этому термину Эдвардом Саидом, писавшим, в частности: «Моя точка зрения состоит в том, что ориентализм — это, в сущности, политическая доктрина, строящая свое отношение к Востоку на том, что Восток слабее, чем Запад, связывающая особенности Востока с его слабостью…» («My contention is that Orientalism is fundamentally a political doctrine willed over the Orient because the Orient was weaker than the West, which elided the Orient’s difference with its weakness. …As a cultural apparatus Orientalism is all aggression, activity, judgment, will-to-truth, and knowledge the Orient’s difference with its weakness…» (Orientalism, p. 204)). — Прим. пер.
Невзирая на подъем блестящего и дерзкого английского эмпиризма, невзирая на укрепление позиций философских скептицизма и рационализма — от деистов до Дэвида Юма [355] , — английская культура продолжала оставаться обернутой, как в многослойное одеяло, в религиозные верования милленаристского толка. Прямая связь между библейскими пророческими стихами и современными политическими событиями представлялась очевидной очень большому количеству людей, принадлежавших к самым различным кругам. Обычно считается, что такого рода верования начали в XVIII веке выходить из обихода, вытесняемые идеями Просвещения, однако под узким по-настоящему интеллектуальным элитарным слоем, как всегда, копошилась численно гораздо большая культурная прослойка полуобразованных людей, продолжавших изо всех сил цепляться за ревностную христианскую мораль с ее бесчисленными проявлениями. Начиная с книги Джона Баньяна (John Bunyan) «Путь пилигрима» (первая часть которой вышла в 1678 году, а вторая — в 1684-м), ставшей вторым по популярности бестселлером протестантского мира после Библии, через почти столь же известную «Страну и книгу» американца Уильяма М. Томсона (W. М. Thomson, «The Land and the Book») (1858) вплоть до сионистского романа Джордж Элиот «Даниэль Деронда» (1876) Святая земля без труда завоевывала себе почетное место в головах и сердцах многих англосаксов и, разумеется, никак не меньшего числа американцев [356] . Дорога к «христианскому сионизму» была поначалу проложена проводившимися в основном по воскресеньям уроками религии в элитарных школах для молодых аристократов, однако впоследствии ее успешно замостили популярной литературой. Даже неполный список литераторов, посетивших Палестину в XIX веке, ясно показывает, сколь сильно она занимала литературное воображение американцев, британцев и всех остальных европейцев. Здесь побывали, среди прочих, Уильям Мейкпис Теккерей (William Makepeace Thackeray) — в 1845 году и Герман Мелвилл (Herman Melville) — в 1857 году; в 1867 году здесь путешествовал Марк Твен, открыто посмеивавшийся над священным трепетом своих предшественников. Несомненно, загадочная библейская земля притянула к себе многих выдающихся авторов [357] .
355
Негативное отношение сторонников деизма к христианским церквям включало в качестве неотъемлемой составляющей резкую критику Ветхого Завета и иудаизма. Эта несколько нестандартная часть английской религиозной культуры квалифицируется рядом секулярных израильских историков как антисемитская. См., например, статью Шмуэля Эттингера «Иудаизм и евреи глазами английских деистов» (Sh. Ettinger // Modern Anti-Semitism. Studies and Essays. — Tel Aviv: Sifriat Poalim, 1978 (на иврите). — P. 57–87).
356
Banyan J. The Pilgrim’s Progress. — Oxford: OUP, 2008; W. M. Thomson. The Land and the Book. — Whitefish: Kessinger Publishing, 2010; G. Eliot. Daniel Deronda. — London: Penguin, 2004.
357
Отрывки из произведений, где описаны впечатления известных писателей от Святой земли, собраны в книге: Y. Shavit (ed.). Writers Travel in the Holy Land. — Jerusalem: Keter, 1981 (на иврите).