Кто и когда купил Российскую империю
Шрифт:
Заготовкой топлива занимались, конечно, сами. Вместе с другими москвичами по вечерам исследовали заснеженные московские проулки-закоулки и доламывали еще уцелевшие остатки деревянных заборов. Если кому-либо удавалось раздобыть немного каменного угля, того считали просто счастливцем» [15] .
Конечно, так бывало далеко не всегда, иногда людей, особенно вновь прибывающих в города с фронта солдат, приходилось настоятельно убеждать делиться. Например, А.Д. Блохин вспоминал: «Хуже обстояло дело с демобилизованными и просто самовольно уходившими с фронта солдатами, которых эшелонами направляли на Товарную-Павелецкую железнодорожную станцию и на ветку Канатчиковой дачи. Здесь, в вагонах, то и дело находили винтовки, пулеметы и другое
15
Соколов-Соколенок Н.А. По путевке комсомольской. М.: Воениздат, 1987. С. 131–132.
— Зачем тебе это?
— Защищать революцию и выгнать помещиков, — отвечает он.
Разъясняем, что все это уже сделано, что оружие надо сдать представителю военного комиссариата. На доводы обычно следовало согласие.
Но гораздо хуже и труднее случалось, когда у демобилизованного находили несколько шинелей, по 2–3 пары сапог и еще какие-нибудь предметы обмундирования. Ведь подобный запас обеспечивал человека на несколько лет, и на уговоры сдать его всегда сыпались укоризненные реплики:
— А за что мы воевали, за что проливали кровь?
В каждом эшелоне таких запасливых людей всегда набиралось по нескольку десятков. С подобными мгновенно объединявшимися на почве общей “обиды” коллективами сладить было чрезвычайно тяжело, поскольку лишение “выстраданной” одежды для многих являлось настоящей личной трагедией. И все-таки, несмотря на отчаянное сопротивление, нам удавалось убеждать людей в необходимости сдачи казенного имущества, возврата его государству.
Вот таким путем мы пополняли свои интендантские склады как оружием, так и вещевым довольствием, хотя, конечно, это был не основной, а только частный источник.
Как же обстояло дело с широким продовольственным, вещевым и оружейным снабжением?
В основном снабжение формирования получали через горвоенкомат, который, однако, полностью удовлетворить потребности районов не мог. Военный комиссар города Москвы по снабжению Григорьев рекомендовал изыскивать местные возможности. Конечно, капусту и картофель можно было найти. Такие предметы, как крупу и тем более ружейные патроны, изыскивать на месте было несравненно труднее, но кое-что мы находили, и иногда в немалом количестве. Производя по ордерам на складах и в магазинах обыски, обнаруживали военное обмундирование и материалы, которые конфисковывали, оплачивая стоимость через продовольственную управу района по государственной цене. В частности, как сейчас помню, — большой мануфактурный магазин на Серпуховской улице, где мы обнаружили около 200 тюков офицерского и солдатского сукна — его хватило нам почти на целый полк. Так же обстояло дело и с обувью, и с бельем военных образцов. Все это и давало нам возможность обмундировывать вновь формируемые части…» [16]
16
Блохин А.Д. В борьбе с контрреволюцией.//Москвичи на фронтах гражданской войны. Воспоминания. М.: Московский рабочий, 1960. С. 78–79.
К 1919 году ситуация в крупных городах, главным образом в Петрограде и Москве, стала просто катастрофической. Голод, холод, болезни выкашивали население. Те, кто мог уехать, покидали города, превратившиеся в большие ловушки.
Многие стремились на юг, отчасти потому, что на территориях, занятых белыми войсками, ситуация с продовольствием была значительно лучше, отчасти из желания сбежать от власти большевиков. Но выехать из городов было не так-то легко.
Б.А. Павлов, впоследствии вступивший в Белую армию, вспоминал: «Однако выехать из Москвы в то время (1919 год. — Авт.) было не так просто. Я пошел на Курский вокзал. Очередь за билетами извивалась по всей Вокзальной площади. Последний номер в очереди был больше девятитысячного. Стоящие в очереди, чтобы не ошибиться и как-то соблюдать порядок, писали номера мелом друг у друга на спинах. Чтобы получить билет,
В те времена я был более решительным в действиях, чем теперь, и застенчивым стал много позднее. Я отправился прямо к коменданту Курского вокзала. Как ни странно, меня к нему пропустили. Принял меня помощник коменданта. Неожиданно и на мое счастье, он оказался бывшим офицером, воспитанником нашего корпуса. Я ему рассказал, что еду с семилетней сестрой (сестре было четырнадцать и выглядела она почти барышней) к больному отцу. Узнав, что я кадет его корпуса, он стал меня расспрашивать о корпусе, о воспитателях, а потом дал пропуск и билет на военный эшелон, отходивший в тот же вечер.
Так мне составила протекцию в большевистской России, в красной Москве, в советском учреждении моя принадлежность ко 2-му Московскому кадетскому корпусу!
Я побежал предупредить сестру, и вечером мы, в общем, благополучно сели в поезд. Я был очень горд и чувствовал себя настоящим мужчиной, опорой для моей старшей сестры. Только на вокзале я пережил несколько неприятных минут, пока не отошел поезд. Все время боялся, что выйдет на перрон помощник коменданта и откроется моя ненужная ложь. «Зачем я наврал, что Тане семь лет?» — ругал я себя. Уверен, что наш бывший кадет все равно дал бы мне пропуск.
Так я навсегда покидал Москву» [17] .
Новые деньги новой власти
Заметно, что большинство мемуаристов, вспоминая городскую жизнь при большевиках в годы Гражданской войны, особенно в 1918–1919 гг., редко упоминают о деньгах, на которые что-то можно было купить. И это вполне естественно, ведь уже в 1918 году был введен военный коммунизм, когда советским служащим и военным выдавались продовольственные пайки (впоследствии были введены продовольственные карточки) и иногда по специальным ордерам вещи, в первую очередь одежда. Те, кому не выпало такого счастья, добывали пропитание главным образом занимаясь натуральным обменом на рынках. Конечно, деньги никто не отменял, и в 1919 г. даже был начат выпуск новых советских купюр.
17
Павлов Б.А. Первые четырнадцать лет: Посвящается памяти алексеевцев. М.: ИЦ-Гарант, 1997.
4 февраля 1919 года выходит декрет Совета народных комисаров «О выпуске денежных знаков 1, 2, 3-рублевого достоинства упрощенного типа»:
«Ввиду наблюдаемого недостатка в народном обращении кредитных билетов мелких достоинств Совет кародных комиссаров признал необходимым выпустить в обращение денежные знаки 1, 2 и 3-рублевого достоинства упрощенного типа.
На этом основании Совнарком постановил:
1) Предоставить Народному банку выпускать в народное обращение под наименованием “расчетный знак РСФСР” денежные знаки в форме марок достоинством в 1, 2 и 3 рубля, описание коих при сем прилагается.
2) Государственные расчетные знаки имеют хождение наравне с государственными кредитными билетами и, подобно последним, обязательны к приему в платежи как в казну, так и между частными лицами, без ограничения суммы.
3) За подделку государственных расчетных знаков виновные подлежат наказанию, как за подделку кредитных билетов» [18] .
Банкнотой или кредитным билетом новую денежную единицу не называли. Официально она называлась «расчетным знаком РСФСР», а в народе новые деньги получили название «совзнаки». Кстати, выпуск собственных денежных знаков в 1919 году стал одним из поводов сменить государственную символику — рисовать старый герб на новых деньгах было нецелесообразно, и, по мнению бонистов, герб РСФСР был создан специально под новые советские рубли [19] .
18
«Известия», 6 февраля 1919 г.
19
Интернет-сайт «Деньги Гражданской войны».