Кто не спрятался
Шрифт:
– Мои ногти! – возмущается она.
– Мои ноги! – парирую я.
– Я сам принесу.
Джастин ставит тарелку на журнальный столик и встает с дивана.
Мы с Саймоном изумленно переглядываемся, а Джастин закатывает глаза.
– Что? Можно подумать, я по дому ничего не делаю.
– Ты это к чему? – фыркает Саймон.
– Ой, иди ты! Если что-то не нравится, можешь сам себе тарелку взять!
– А ну-ка прекратите оба! – рявкаю я. – Господи, иногда не отличить, кто тут ребенок, а кто родитель.
– Но в том-то и дело, что он мне… – начинает
Мы ужинаем на диване перед телевизором, пререкаясь из-за пульта, и я ловлю взгляд Саймона. Он подмигивает мне – мгновение близости среди хаоса жизни с двумя взрослыми детьми.
Вскоре на тарелках остается только слой жира. Кейти идет в коридор и надевает пальто.
– Ты куда-то идешь в такое время? – говорю я. – Уже девять часов.
– Вечер пятницы, мам! – Кейти возмущенно смотрит на меня.
– И куда же ты?
– Гулять в центр. – Она видит выражение моего лица. – Мы с Софией на такси поедем. После вечерних смен я все равно не раньше домой возвращаюсь, так какая разница?
Мне хочется сказать, что разница есть. Кейти подрабатывает официанткой и после смены возвращается домой в черной юбке и белой блузке – куда менее вызывающем наряде, чем облегающее платье, которое на ней сейчас надето. И на работу Кейти носит хвостик, отчего кажется юной и невинной, а сегодня она распустила и взъерошила волосы, что делает ее сексуальнее. Мне хочется сказать, что она слишком сильно накрасилась, каблуки у нее слишком высокие, а ногти – слишком яркие.
Но я молчу, естественно. Когда-то мне тоже было девятнадцать, к тому же я уже давно воспитываю детей и знаю, когда не стоит озвучивать свои мысли.
– Хорошего тебе вечера. – И все же я не могу сдержаться: – Будь осторожна. Не отходи от своей компании. И не пей много.
Кейти целует меня в лоб и поворачивается к Саймону.
– Замолвишь за меня словечко, ладно? – Она указывает на меня, но при этом улыбается и подмигивает мне, направляясь к двери. – Ведите себя пристойно! – кричит она напоследок. – А если не можете вести себя пристойно – хотя бы не буяньте!
– Ничего не могу с собой поделать, – говорю я, когда Кейти уходит. – Я за нее волнуюсь.
– Я знаю, но она у нас девушка рассудительная. – Саймон сжимает мое колено. – Вся в мамочку. – Он смотрит на Джастина, который, развалившись на диване, уткнулся в смартфон. – А ты гулять не идешь?
– Денег нет.
Он неотрывно смотрит на экран, и я замечаю голубые квадратики сообщений, но текст слишком мелкий, и я не могу разобрать, с кем он переписывается. Между свитером и штанами видна красная полоска трусов, капюшон свитера поднят, хотя мы не на улице.
– Разве Мелисса не платит тебе по пятницам?
– Она сказала, что занесет деньги на выходных.
Джастин помогает Мелиссе в кафе с начала лета, и я почти распрощалась с надеждой на то, что он найдет другую работу. Он ходил на пару собеседований – в обувной магазин и в магазин музыкальных дисков, – но стоило хозяевам узнать, что у него есть привод в полицию за мелкое воровство, как на этом все заканчивалось.
«Это можно понять, – сказал тогда Саймон. – Ни один наниматель не рискнет взять на работу человека, который может запустить руку в кассу».
«Но ему было четырнадцать! – вступилась я за сына. – Его родители только что развелись, и ему пришлось сменить школу. Он же не уголовник-рецидивист!»
«Все равно».
И я перестала спорить. Мне не хотелось ссориться с Саймоном. По документам нанимать Джастина было нельзя, но стоило только познакомиться с ним… И я обратилась за помощью к Мелиссе.
«Он мог бы развозить заказы, – предложила я. – Или раздавать рекламные листовки. Что угодно».
Джастин никогда не любил учиться. В младшей школе он не любил читать – даже алфавит выучил, только когда ему исполнилось уже восемь лет. Чем старше он становился, тем сложнее мне было уговорить его пойти в школу. Играть на улице или гулять по торговому центру ему нравилось куда больше, чем сидеть в классе. Школу он бросил, получив аттестат о неполном среднем образовании. Отличные оценки у него были только по информатике. К этому времени Джастина уже поймали на мелкой краже в магазине. В какой-то момент учителя поняли, что он страдает дислексией, но предпринимать что-либо по этому поводу было уже поздно.
Мелисса задумчиво посмотрела на меня, и я подумала, не переступила ли я границы нашей дружбы, не поставила ли ее в неловкое положение.
«Я возьму его к себе в кафе».
Я потеряла дар речи. Просто сказать «спасибо» казалось недостаточным.
«Буду платить ему минимальную зарплату, – поспешно добавила Мелисса. – И первое время он будет на испытательном сроке. Работа с понедельника по пятницу, утренние и вечерние смены чередуются. Иногда ему придется подменять меня на выходных».
«Я твоя должница», – пробормотала я.
«Ну а для чего еще нужны друзья?» – отмахнулась Мелисса.
– Полагаю, теперь, когда ты получаешь зарплату, ты можешь давать маме деньги на жилье, – говорит Саймон.
Я возмущенно смотрю на него. Саймон никогда не вмешивается в воспитание детей. Нам даже не пришлось говорить об этом – когда я встретила Саймона, Джастину было восемнадцать, а Кейти четырнадцать. Они фактически были уже взрослыми, пусть иногда и вели себя как дети. Им не нужен был новый папа, и Саймон, к счастью, не пытался им стать.
– Ты не просишь денег у Кейти.
– Она моложе тебя. Тебе уже двадцать два, Джастин, пришло время самому о себе заботиться.
Джастин рывком вскакивает с дивана:
– Ну ты и нахал! Может, сам начнешь давать деньги на дом, прежде чем говорить мне, что делать?
Просто ужас какой-то! Двое моих близких готовы вцепиться друг другу в глотку.
– Джастин, не смей так говорить с Саймоном. – Я не хотела принимать чью-то сторону, но стоило мне открыть рот, как я увидела боль в глазах Джастина, будто предала его. – Он просто предложил. Я не прошу тебя давать мне деньги.