Кто не спрятался
Шрифт:
И никогда не попрошу. Плевать, что большинство людей сочтет это неправильным. Меня не переубедить. Даже если бы я брала с Джастина за еду и жилье минимальную плату, у него все равно почти ничего не оставалось бы. Как он может при таких обстоятельствах устраивать свою жизнь, не говоря уже о том, чтобы что-то откладывать на будущее? Я была моложе Кейти, когда ушла из дома с одной-единственной сумкой, ребенком под сердцем и упреками родителей, звенящими в ушах. Я хочу лучшего для своих детей.
Но Саймон не унимается:
– Ты ищешь работу? Кафе – это, конечно, хорошо, но если ты хочешь купить машину и снять квартиру, тебе нужно зарабатывать больше, чем Мелисса может платить.
Не понимаю, что на него
– Папа сказал, что одолжит мне денег на покупку машины, когда я сдам на права.
Я чувствую, как Саймон вздрагивает – как и каждый раз, когда кто-то упоминает Мэтта. Иногда такая его реакция меня раздражает, но куда чаще я ощущаю прилив нежности. Вряд ли Мэтт когда-нибудь мог предположить, что кто-то еще сочтет меня привлекательной. Мне нравится, что Саймон любит меня настолько, что даже ревнует.
– Папа молодец, – быстро добавляю я. Мне хочется поддержать Джастина, сказать хоть что-то, чтобы он не расстраивался. – Может, ты сдал бы экзамен на получение лицензии таксиста.
– Я не собираюсь всю жизнь развозить клиентов на такси, мам.
Мы с Джастином были так близки, когда он был маленьким, но он так и не простил мне того, что я бросила Мэтта. Наверное, если бы он знал всю историю, то принял бы мою сторону, но я не хотела, чтобы дети плохо думали об отце. Не хотела, чтобы им было так же больно, как мне.
Женщина, с которой переспал Мэтт, по возрасту находилась ровно посередине между мной и Кейти. Странно, как такие мелочи остаются в памяти. Я никогда ее не видела, но когда-то изводила себя мыслями о том, как она выглядит. Мыслями о том, как ладонь моего мужа скользит по бедру двадцатитрехлетней девчонки, бедру без следа растяжек.
– Богатому – как хочется, а бедному – как можется, – возражает Саймон. – Это хорошая работа.
Я удивленно смотрю на него. В прошлом он не раз критиковал Мэтта за нехватку амбиций. Я чувствую нарастающее раздражение оттого, что сейчас Саймон уговаривает моего сына устроиться на работу, которую когда-то сам называл бесперспективной. Мэтт учился в колледже на инженера, но все изменилось в одночасье, когда я поняла, что у меня задержка и это может означать только одно. Мэтт бросил учебу и в тот же день устроился на местную стройку. Работа была тяжелая, но платили неплохо. Мы поженились, Мэтт получил лицензию таксиста, и родители подарили ему деньги на первое такси – вот такой свадебный подарок.
– Работа в кафе хороша до поры до времени, – говорю я. – А там, глядишь, и что-то получше подвернется, я уверена.
Джастин, хмыкнув, выходит из комнаты. Он поднимается на второй этаж, и я слышу, как скрипит его кровать, – наверняка он устроился в привычной позе, на спине, чуть приподняв голову, чтобы видеть экран ноутбука.
– Такими темпами он будет жить здесь, и когда ему исполнится тридцать.
– Я просто хочу, чтобы он был счастлив, вот и все.
– Он счастлив, – отвечает Саймон. – Счастлив за твой счет.
Я держу язык за зубами. То, о чем я думаю, несправедливо. Это я сказала, чтобы Саймон не отдавал мне арендную плату. Мы даже немного поспорили по этому поводу, но я не пошла на попятный. Мы делим расходы на еду и коммунальные услуги, и Саймон постоянно балует меня походами в кафе и путешествиями – как и детей. Он щедрый человек. У нас есть общий банковский счет, и мы никогда не задумываемся о том, кто за что платит.
Но дом принадлежит только мне.
После нашей с Мэттом свадьбы с деньгами приходилось нелегко. Он работал по ночам, я обслуживала покупателей в «Теско» с восьми до четырех, и мы едва сводили концы с концами, пока Джастин не пошел в школу. К тому моменту, когда родилась Кейти, стало уже легче, у Мэтта было много заказов, и постепенно мы начали позволять себе
Когда мы с Мэттом расстались, мне пришлось все начинать сначала. Ни он, ни я не могли купить собственное жилье, и прошло много лет, прежде чем я внесла залог за этот дом. Я поклялась, что больше никогда не буду вести общее хозяйство с мужчиной.
С другой стороны, я поклялась, что больше никогда никого не полюблю. И вот что из этого вышло.
Саймон целует меня, придерживая ладонью мой подбородок. Его пальцы скользят к моему затылку. Даже сейчас, в конце рабочего дня, от него пахнет свежестью – пеной для бритья и лосьоном. Я чувствую, как привычное тепло разливается по телу, когда Саймон захватывает прядь моих волос и чуть отводит мою голову в сторону, чтобы поцеловать меня в шею.
– Ляжем спать пораньше? – шепчет он.
– Сейчас поднимусь.
Я собираю тарелки и несу в кухню, в посудомоечную машину, прихватив с собой и «Лондон газетт». Газету я бросаю в мусорное ведро. Женщина со снимка смотрит на меня. Я выключаю свет, качая головой и удивляясь собственной глупости. Конечно, это не моя фотография. Как моя фотография могла оказаться в газете?
Глава 4
Келли стянула с запястья резинку и собрала волосы в хвост. Они еще не отросли – в августе две недели стояла невыносимая жара, и Свифт показалось отличной идеей сделать короткую стрижку, о чем она сразу пожалела: еще со студенческих лет она носила длинные, до талии, волосы. Две темные прядки сразу выбились из-под резинки. У Келли ушло два часа на оформление документов на Карла Бейлисса – оказалось, что его разыскивают не только из-за того, что он не явился в суд, были еще и ордеры на его арест за пару краж. Келли зевнула. Есть уже почти не хотелось, хотя она и заглянула в кухню, вернувшись домой, – так, на всякий случай. Ничего. Стоило все-таки купить кебаб. Приготовив горячих бутербродов, Свифт пошла в свою комнату – большую, просторную, с высокими потолками. Комната находилась на первом этаже, и над рейкой на стенах была выкрашена в белый. Стену под рейками Келли сама покрасила в светло-серый, а потертое ковровое покрытие прикрыла двумя огромными коврами, купленными на распродаже. Все остальное – кровать, стол, красное кресло, где она устроилась с бутербродами, – Свифт купила в «ИКЕА», и современный стиль контрастировал с вычурным эркерным окном, рядом с которым она спала.
Келли пролистнула «Метро» – газету, купленную по дороге домой. Большинство коллег Свифт никогда не читали местных газет: «Хватит нам того, что мы этих ублюдков на работе видим, не хочется и дома о них читать». Но Келли было любопытно. Она с неизменным интересом просматривала новостные порталы в Интернете, а когда навещала родителей, переехавших после выхода на пенсию из Лондона в Кент, обязательно приобретала выходившую в графстве газету, умиляясь открытым письмам местным властям и жалобам на мусор и возмутительную халатность владельцев собак.
Нужная ей статья была на пятой странице – целый разворот, озаглавленный «Взлет преступности в метро»:
В связи с участившимися случаями сексуальных домогательств, нападений и краж в метро городские власти инициируют разбирательство по вопросу роста преступности в городском транспорте.
В начале статьи приводилась пугающая статистика – почитав такое, больше в метро ездить не захочешь, подумалось Келли. Были там и примеры, иллюстрировавшие наиболее типичные для лондонского метро преступления. Отрывок, посвященный нападениям, сопровождался снимком молодого человека с характерным символом, выбритым на виске. Правый глаз подростка заплыл, отчего лицо казалось изуродованным.