Кто не выжил, я не виноват
Шрифт:
– Александр Павлович!.. – предостерегающе произнесла она.
Шаловливые пальцы замерли.
– Да, я Александр Павлович.
– Александр Павлович, я вас очень уважаю.
– Это хорошо. Даже очень.
– Я хотела бы уважать вас и дальше.
– Замечательно.
– И чтобы вы меня уважали!
Тамаре пришлось повысить голос, только тогда Мигайлов убрал руки.
– Я тебя уважаю, Чаянова. Буду еще больше уважать, если ты станешь начальником отдела.
Тамара промолчала, сжала зубы. Она понимала, к чему клонит начальник. Сначала намек,
Тамара хорошо помнила, как было у них с Эдуардом. Она целых полгода держала его на дистанции. Он готов был на все, чтобы добиться своего, с родителями ее познакомил. Они даже заявление в загс подали. Тамаре нужно было держаться до победного конца, а она взяла да уступила. Вспомнила, как с Мишей чуть ли не целый год жила, и сдалась Эдуарду на милость. Совесть вдруг взыграла.
После той ночи Эдуард к ней охладел. Заявление в загсе вдруг затерялось. Эдуард сказал, что отец поставил ему условие. Дескать, сначала степень магистра, а затем уже свадьба. Тамара сделала вид, что поверила.
Но с Эдуардом она должна была раскрыться, все-таки он был ее парень, а она уже давно не девочка. А с Мигайловым все по-другому. От нее, конечно, не убудет, но по всем коридорам пойдет слух, что Тамара Мигайлова – шлюха. Даже секретарша Милочка смеяться будет. Наташа из диспетчерской пальцем будет тыкать, хотя кому она только маршрутные листы в свою постель ни подписывала. Там и Мигайлов в былые времена побывал.
– Сама видишь, компания растет, деловые связи крепнут, – сказал Мигайлов, приблизился к своему креслу, вскинул руку и до хруста в пальцах сжал кулак. – Пора задуматься о создании отдела организации труда и заработной платы.
– Я могу составить обоснование, – тихо сказала Тамара.
Мигайлов прошел мимо своего кресла, сделал круг в обход стола и снова оказался у нее за спиной.
– Ты могла бы стать начальником отдела, – заявил он.
Тамара резко поднялась, развернулась к нему лицом, едва не опрокинув стул, на котором сидела, и выпалила:
– Я могу стать начальником отдела. Где-нибудь. Но я никогда не стану шлюхой. У вас.
Она не связана была с компанией контрактом и могла уволиться в любой момент. Ей всего двадцать шесть, и она еще найдет себя в этой жизни.
– А кто предлагает тебе?.. – Мигайлов осекся, не договорил и отвел взгляд в сторону.
– Я могу идти?
Он кивнул, обиженно глядя в окно, и махнул рукой на выход.
Тамара направилась к двери в ожидании приговора. Но Мигайлов так и не сказал: «Ты уволена».
Увольняться Тамара не хотела. Работа у нее, может, и беспокойная, зато вполне комфортная. И зарплата хорошая. А главное, от дома недалеко, всего четыре остановки на трамвае.
Тамара едва не проехала свою остановку, всю дорогу думала о размолвке с начальником. Похоже было на то, что Мигайлов окончательно выбился в люди, почуял запах большой власти, барскими замашками стал обрастать. Ему теперь не только казнить и миловать можно, но и унижать подчиненного. Раньше он только посматривал на Тамару, а сейчас чуть ли не прямым текстом в постель пригласил. Самое страшное, что везде так.
Все так же, в тягостном раздумье, Тамара зашла в подъезд, на лифте поднялась на свой этаж, на автопилоте открыла дверь и вздрогнула, когда из своей спальни ей навстречу вышла Вика.
– Ты чего такая чумная? – спросила сестра с фирменной своей насмешкой, происходящей не от большого ума.
– Да так, задумалась.
– Задумалась она! – Вика пальцами взяла ее за щеки, заставила посмотреть себе в глаза.
Опять на нее что-то нашло. Тамара давно уже привыкла к странностям сестры и научилась не придавать значения ее манипуляциям.
– Губы можешь не подкрашивать, а то он подумает, что ты любишь это дело.
– Какое дело? – Тамара и пыталась, но не смогла сохранить невозмутимость.
– А кто подумает, это не важно? – спросила Вика.
Из комнаты вышел высокий загорелый парень, лицо которого показалось Тамаре знакомым. Высокий лоб, прямой нос, широкие скулы, прямоугольный подбородок, маленькие, близко посаженные глаза.
– Никто ничего не думает, – сказал он и с бодрой, но вместе с тем и виноватой улыбкой глянул на Тамару.
– Родион?
– А ты сомневаешься, да? Вроде как два года письма мне писала. – В его голосе чувствовался укор, который он пытался скрыть.
– Я не писала.
– И не думала.
Тамара с досадой глянула на Вику. Она все помнила и даже в чем-то была виновата перед Родионом. Но вовсе не обязательно было тащить его в дом. Ей вовсе не хотелось выслушивать его претензии. В конце концов, между ними не было никаких обязательств. Свой адрес она ему дала скорее из жалости, чем из симпатии. Несчастные призывники уходили в армию, и в лице Родиона Тамара пожалела их всех.
– Почему я должна была думать о тебе?
– Я не нарушил твой покой? – с непонятным сарказмом спросил Родион.
– Нет, ты не нарушил мой покой.
Тамара смотрела на него с раздражением, но вместе с тем и с интересом. Было в нем что-то этакое, незаурядное, привлекательное. Взгляд ясный, открытый, чтобы душа была видна на всю ширину. Черты лица правильные, даже в чем-то породистые. Но ему явно не хватало утонченности. Манеры далеко не изысканные. Повадки простого парня, не избалованного ханжеским воспитанием и стремлением к надуманным высоким идеалам. Его бы обтесать, отшлифовать, но так ведь не захочет.
«Или я смогу его уговорить?»
Эта мысль мелькнула где-то в глубине ее сознания, высекла искру интриги, но тут же погасла. Что-то не было у Тамары желания браться за Родиона.
– А кто-то нарушил, да? – осведомился Родион и глянул на Вику так, как будто искал у нее подтверждения тем словам насчет Эдика.
Тамара же посмотрела на сестру с укором. Вике вовсе не обязательно было посвящать Родиона в подробности ее личной жизни.
Как это ни странно, Родион понял все правильно, но молчать не стал.