Кто по тебе плачет
Шрифт:
Когда пелена улеглась, раздвинулась медленно дверца, из машины, как с экрана в цветном увеличенном кино, вышел живой человеки, проваливаясь, пошел к нам. За ним еще двое...
Мы не могли шагнуть им навстречу, не могли стоять, не могли бежать, не могли смеяться, говорить.
Голоса незнакомых людей звучали как во сне.
– Где Романцев? – крикнул первый, бултыхаясь в непролазном снегу. – Разве не мог почистить? Рук у него нет? Машин у него нет?
Он выбрался к нам, отряхиваясь, как
– Как там? Что там? – выдохнула посиневшими губами.
– Где там? – переспросил, непонимающий обыкновенных слов инопланетянин.
– У вас...
– У нас ничего.
– А Москва?
– Что Москва? – не понял живой человек. – На месте Москва... Тут женщина?... Как вы сюда попали? С кем? Вы кто?
Я подхватил ее, начиная злиться.
– А вы кто?
– Академик... – он протянул руку и назвал себя. – Что происходит? Где Романцев?
– Мы не знаем Романцева.
– Как?!. Остальные где?... В лесу палки от лыж. Видно ленточки... Гуляет где-нибудь?
– Мы одни...
– Давно?
– С июня.
– То есть?... Я не понимаю.
– Все лето и осень.
– Какое лето? Какая осень? – почти выкрикнул он. – Позовите еще кого-нибудь... Романцева, не Романцева...
– Мы их не видели.
– Не видели? – Он повернулся к двум спутникам, одетым как пилоты. – Я не сплю? Мы туда прилетели?... Конечно, туда. Куда же еще. Так что происходит? Откуда вы?
– С погибшего самолета. Из леса.
– И кого здесь нашли?
– Никого. Я вам сказал, никого.
– Что?!
– Никого. Ни души. Одни дома, фундаменты, склады...
Я говорил с бестолковым человеком.
– Ну знаете... – Он распахнул шубу. – Или, в самом деле, укачала вертушка или... Мы должны где-нибудь сесть. В конце концов, я... Холодно что-то...
Мы пошли к нашему дому.
– Позвольте! – остановился Академик. – Дом? Кто же строил дом? В июне дом еще не был!
– Он строил, – сказала уставшим голосом женщина.
– Он!?!
Академик смотрел сумасшедшими глазами. Вид у него был ошарашенного, даже напуганного человека. Или растерянного до предела.
– Но людей, вы говорите, нет! Как же так? – снова, повернулся он к пилотам.
Они разделись. Академик снял мохнатую шапку и стал вдруг носа и крутолоб от лысого темени. Пилоты устроились на диване. Академик почему-то потрогал стены в холле, открыл дверь в кухню, прошел в коридор, заглянул в одну дверь, в другую, вернулся к нам.
– Где же вы спите?
– На втором этаже...
– И все один? – Обвел он руками вокруг себя.
– С машинами.
– Вы строитель?
– Нет.
– И все так вот ладно у вас получилось?
– Не все. Водостоки прошляпил.
– А зачем?
– Что, водостоки?
– Нет, зачем строили?
Объяснить было невозможно. Пилоты, закуривая, глядели на меня с откровенной подозрительностью, а мы никак не могли привыкнуть к чужим голосам, к тому, что вот перед нами другие люди, из большого мира, где все, кажется, нормально... Я посмотрел, как она кутается в платок, связанный буквально вчера, как нетерпеливо слушает, о чем говорят, как волнуется.
– Пожалуйста, не курите.
Они, поискав глазами пепельницы, выкинули сигареты в дверь тамбура.
– Ну, хорошо, – сказал Академик, – мне важно понять, где Романцев, где остальные. Прошу вас, подробнее расскажите.
Он опустился в кресло.
– Извините, мы не были дома с июня. За это время ничего не случилось?
– Где? У вас дома?
– События какие-нибудь?...
– Международные? Футбольные? Какие события?
Но я спрашивал не для себя, для нее.
– На земле. У вас?
– Да все путем... Расскажите мне...
– Летели из Москвы, что-то ударило в самолет, начали падать...
Она поежилась, и Академик заметил это.
– Свалились по склону горы в большое озеро. Кажется, деревья содрали бок, и нас двоих смыло водой, выбрались на берег, ждали, когда начнут искать самолет, найдут нас. Никто не искал. Увидели метку на дереве, стрелку, пошли по ней. Через неделю добрались к этой поляне. Все было заперто. Ждали, когда появятся люди, никто не приходил. Были голодны, влезли в дом, нашли еду, нашли радио, хотели что-нибудь услышать и передать – не получилось. Подумали самое плохое. Про себя, про людей, которые все... пропали...
Академик прихлопнул о крышку стола, как человек, осененный внезапной мыслью.
– Не могли услышать? И вы решили?... Да, да... Но, пожалуйста, дальше.
– Все.
– Как все? И ничего не было?
– Ничего.
– А дом? Что вы делали? Почему никуда не шли, не искали?... Так долго?
– Почему сюда никто не шел? – парировал я. – Так долго...
– Вот вы как... – устало произнес он. – Все верно. Дельное замечание, дельное... Значит, вы строили дом. А вы?... Простите меня за надоедливость...
– Она трудилась в оранжерее, на кухне, шила, вязала... Сколько до жилья километров?
– По воздуху восемьсот одиннадцать... И поэтому вы не шли?
– Почему никто не отозвался?
Академик встал:
– Где радио? Покажите, – попросил он.
– Там, наверху.
– Я могу подняться?
– Конечно...
Мы втроем поднялись по лестнице, пилоты остались внизу.
Академик с каким-то раздраженным любопытством оглядывал холл. И журнальный столик с цветами, и верхний камин, и телевизор. Оглядывал, как человек занятый своими очень важными для него размышлениями. Потом он взял в руки приемник, достал из кармана маленький ножичек, видимо с отверткой, снял с приемника верхнюю крышку, что-то покрутил, вынул цилиндрик, поставил крышку на место, щелкнул ручкой...