Кто поверит эху? Часть 1. Возвращение
Шрифт:
– Мало ли… Богатые люди хотят побыть вдали от суеты… – Тайлин ожила, предвкушая настоящий отдых, теплую воду и приятное времяпровождение. – И какая тут глушь? Дорога!
Заслышав скрип колес, стук копыт и голоса, из дома вышла молодая семейная пара –они неуловимо походили друг на друга, как бывает между супругами, живущими в согласии. Посетовав на трудности, выпавшие путникам, и на то, что не могут как следует обеспечить путникам отдых – одного слугу срочно вынуждены были отправить в город по важному делу, а второй как раз болен, муж и жена приняли гостей со всем радушием. Тайлин щебетала, Нээле помалкивала, разглядывая хозяев. Одеты скромно, но не как простолюдины; черное с белыми и зелеными узорами одеяние у мужчины, розовое с черными – у женщины. У него – листья каштана, у нее – большие пионы… И ткань дорогая, хоть покрой далек от моды уже. Обедневшие наследники некогда крупного рода.
Отдельные вещицы в доме подтверждали правильность этой догадки – старинный дорогой веер, висевший на стене, чуть тронутая временем картина кисти известного художника – горы и водопад…
Слуг Тайлин хозяева провели в пристрой дома, узнав, нужно ли им что, или есть свои припасы. Девушкам предложили горячую воду – умыться, оставили их ненадолго, а затем позвали к столу. Тайлин заикнулась было – пусть ее люди прислуживают, раз тут, на месте, некому, но хозяйка мягко отклонила предложение.
– Я сама. Нетрудно – здесь, в глуши, не соблюдают обычаев, и мы рады гостям.
Когда садились за стол, снаружи раздался протяжный металлический звук, словно кто точил саблю, а потом глуховатые отрывистые звуки, похожие на смех безумного. Тайлин вздрогнула, поворачиваясь к окну.
– Это сова, – сказала хозяйка. – Не самая приятная песня у этой птицы, но для человека она не опасна…
И тепло улыбнулась.
Глава 4
– Не правда ли, сегодня на редкость хороший день? – прожурчало над ухом. А внизу так же беспечно журчала река; лодочники устроили представление на воде.
Кэраи обернулся, улыбаясь невесть откуда взявшейся женщине. До чего же она бесшумно ступает!
– Да, было бы жаль, заряди сегодня дождь. Смотрите, как слаженна та гирлянда из лодок!
– Мне больше нравится следующая, с парусами, как цветы, – засмеялась собеседница, звеня височными подвесками. Такой звон один из поэтов назвал «согревающим сердце».
Госпоже Лиэ было слегка за двадцать, но она уже успела овдоветь, и, похоже, это ее ничуть не расстроило. Невысокая, с округлыми движениями и легкой походкой, почти всегда в розовом разнообразных оттенков, она походила на сахарный бутон. Она умела удивленно округлять глаза и поднимать брови так, что вызвала бы умиление и у засохшего над отчетами закоренелого чиновника.
Кэраи подозревал, что она отнюдь не глупа, хотя со дня их знакомства госпожа Лиэ не произнесла еще ни одного серьезного слова, а смех ее звенел по любому поводу. Она появилась на первом же публичном приеме и постаралась очаровать намертво.
Вдовам было позволено чуть больше, чем женам, и уж всяко больше, чем незамужним девушкам, которых редко видели где-то помимо собственного дома. И госпожа Лиэ не упускала ни одной возможности развлечься, как и напомнить о себе.
Она полностью устраивала его, чтобы проводить время без обязательств – легким нравом не в последнюю очередь. Тут, в родной провинции, женщин приходилось выбирать себе еще с большей оглядкой, чем в Столице, где он был куда менее заметной фигурой. Хотя ошибка в выборе могла дорого стоить и там.
– Смотрите, про госпожу Лиэ всякое говорят, – попытался предостеречь его Ариму, который успел все разведать.
Кэраи лишь рассмеялся.
– Тем лучше, пусть говорят побольше – есть что послушать…
– Похоже, она всерьез на вас нацелилась.
– И, похоже, не с самыми очевидными намерениями. Я пока не понял, кого должен благодарить за этот подарок, но, подозреваю, господина Тори Аэмара – тот смотрел в нашу сторону с чересчур большим интересом, – ответил он весело. – Милейшая вдовушка слишком уж несерьезна и легкомысленна, чтобы я поверил в ее глупость. Ну, пусть выведывает мои секреты, благо, их у меня пока нет.
– А не опасаетесь держать под боком шпионку?
– Э, в Столице каждая певичка может оказаться не тем, за кого себя выдает, – если б я опасался женщин… Уж лучше пусть будет неподалеку, а я смогу скармливать Дому Аэмара свои хлебные крошки.
– А она вам?
– Пускай думает, что порой это ей удается.
«Девушки радуги», ашриин высыпали на крохотный островок между мостиками пригоршней самоцветов, верхние платья разных оттенков красного с черной отделкой, а нижние – как самим красавицам захотелось. Они танцевали что-то весеннее, радостно, будто зимой жизни им не было. Две женщины в более темном стояли сбоку, улыбались довольно – видно, воспитанницы справились с постановкой.
Хороший способ показать и свое искусство, и девушек разом; желающие познакомятся с ними тут или просто запомнят. Здесь только прелестницы из самых дорогих, изысканных заведений, иных не допустят.
Здешние женщины – неважно, ашриин ли, или из знатных домов – были не столь ограненными, как в Столице, они использовали меньше краски и прочих ухищрений, и оставались похожими на себя, а не на безупречных кукол. Встречались и среди них и чудачки, которые, похоже, решили перещеголять столичную моду, но на таких Кэраи смотрел с сожалением. Они даже говорить умудрялись неким искусственным голосом, напоминающим предсмертный вздох флейты. Нет уж, лучше живая и полная сил женщина, которую изгиб прядки над виском заботит куда меньше, чем простые земные радости.
На соседнем мостике столпилась группка молодежи, переливается шелк летних цветов – глицинии, мяты, лаванды. Среди молодых людей Макори Нэйта, его неожиданно темно-фиалковый наряд напоминает об одеждах столичных министров. Только сами они – вечная озабоченность, а этот смеется, открывая все свои великолепные зубы. Отсюда виден их отблеск! Как у сморчка Суро вырос такой здоровенный и ладный сын? Второй тоже неплох, но его и не видно толком нигде. Не то что Макори, уверенный, что весь мир принадлежит ему одному.
Нэйта, когда-то главные соперники за власть над Хинаи. Чуть больше года назад глава Дома Нэйта поспособствовал назначению старшего сына, Макори, начальником земельной стражи округа Осорэи. Сыночек уже успел заработать себе не лучшую славу при охоте не только на шайки, но и на долговых беженцев. И жертвы были. А ведь округ Осорэи – из самых спокойных в провинции, легко представить, что Макори натворил бы на севере или востоке, в предгорьях… Только внутренних беспорядков еще не хватало. И без того земельные любят порой, как родные братья разбойников, нагонять страх на крестьян, особенно недавних переселенцев.