Кто поверит эху? Часть 1. Возвращение
Шрифт:
Его ждала глушь, горы, заросшие лесом, словно укутанные мохнатым покрывалом, ущелья, полные отголосков эха в тумане и обыденные в тех местах вести о набегах разбойников на приграничные деревушки.
…Столица казалась ему женщиной. Женой очень знатного человека; может быть, самой Благословенной. Красивая, властная, живущая в роскоши, но… не свободная. Из столичных цветников, полных щебета ручных птиц и ароматных записок на тонкой разноцветной бумаге, север выглядел диким и неотесанным воином, вызывающим
Но во многом Столица, как многие женщины, лишь притворялась изнеженной – она была прожорливой, хищной, голодной и непостоянной. Ее жителям, даже в самых верхах, приходилось постоянно гадать, к кому и с какой стороны подойти, чтобы добиться успеха, решать все через взятки или личные связи, а потом изворачиваться, чтобы решение это воплотилось в жизнь на деле, а не на бумаге. А тем, кто Столице не принадлежал, кто осмелился ей помешать, не могли уже помочь ни деньги, ни знакомства. Она хотела, чтобы лишь ее слово было законом.
В ушах еще звучали слова высокого покровителя:
«Если вернешься, все потеряешь».
«А если останусь, потеряю свою семью. Не только живых, но и умерших – они не простят».
«Стоило десять лет подниматься, работая днем и ночью, чтобы взять и спрыгнуть в пропасть».
И, похоже, осененный догадкой:
«Ты, никак, всерьез на что-то надеешься?!»
Желтая сухая рука в темно-сиреневом шелке на миг замирает над резной коробочкой для печати. И опускает печать на бумагу.
На полдороги разразилась страшная гроза. Корабль причалил к берегу, капитан велел, чтобы все покинули судно. Пришлось укрываться под натянутым тентом. Кэраи остался бы в каюте, но капитан оказался непреклонен, и даже высокий ранг пассажира не помог:
– Если птица Ши-хээ захочет позабавиться, корабль вспыхнет, как факел. Мой друг пострадал от ее гнева, птица пустила на дно его судно. Выплыла лишь половина команды, весь груз утонул. Выжившие поплатились за это.
Кэраи лишь сочувственно кивнул, слыша знакомое с детства поверье. Скоро ему напомнят много других историй и страхов – в родных местах, где без охранного знака в иную ночь не выйдут и за порог.
В Столице гроза считалась просто грозой, явлением природы таким же, как дождь. Но в детстве они с товарищами жмурилась, когда вспыхивали особо яркие молнии, и тут же с любопытством приоткрывал глаз: а вдруг увидит ту самую птицу? Говорят, у нее белоснежное оперение, а по краю каждого пера пробегают оранжевые и синие искры…
Очередная молния словно
Кэраи был наслышан о всяческих предсказателях. Сам не сталкивался с ними даже в юные годы в Хинаи, но в Столицу подобный народ стекался, как потоки с гор. От торгующих дешевыми глиняными амулетами до толкователей снов и гадальщиков, к которым за советом бегали женщины знатных семей и даже порой мужчины. Всегда считал – такой братии место в глухих деревнях, пусть за горсточку зерен отгоняют призраков и заклинают местных духов.
Но всерьез давать им место подле себя…
Не те времена, чтобы прислушиваться к провидцам и звездочетам, дорогой мой Тагари, столь могучий, опасный – и столь непоправимо наивный…
Путешествие по реке заняло три недели. Сперва пологие берега сменились холмами, затем все выше с обеих сторон начали подниматься поросшие лесом горные склоны. Ветер приносил запахи хвойного леса, перебивавшие сладковатые ароматы прибрежных цветов. Тут судно встречала совсем другая весна, прохладней и не столь красочная, как в Срединных землях. К концу месяца Кими-Чирка «Колючка» доплыла до места, где в полноводную Иэну впадает река Сай, и было это как раз на границе двух северных провинций.
– Почти добрались, – сказал капитан.
До небольшого портового городка – цели хозяина корабля – при хорошем ветре оставалось всего ничего, меньше двух суток пути. Там Кэраи Таэна сошел на берег, дальше предстоял путь верхом. Его уже встречали посланцы от брата, держа в поводу приземистых крепких скакунов. Местность тут была тихая – небольшие песчаные наносы, за ними – холмы, покрытые светло-зеленой шелковистой травой. Вдали виднелся горный хребет, сизый в утренней дымке. На берегу в изобилии сохли рыбачьи сети, маленькие узкие лодки покачивались на волнах.
Вот он и почти дома.
Здравствуй, родина… только что-то радости нет.
Глава 1
Копыта прогрохотали по деревянному мосту, несколько всадников скрылись в роще. Рослый старик, рыхливший поле длиной всего в десяток шагов, сплюнул, глядя им вслед, и снова взялся за мотыгу.
А те не обратили внимания на одинокого земледельца – молодые, яркие, привыкшие смотреть вверх или вперед, а не под ноги. Кони их, гнедые и вороные хэвен, коренастые, большеголовые, в столице не поразили бы статью или красотой, но были великолепны на глухих дорогах провинции Хинаи.