Кто правит бал

Незнанский Фридрих Евсеевич

— А это точно те двое? — недоверчиво переспросил Турецкий.

— Из тела Бакштейна извлекли пулю, раз. Из тела полицейского извлекли пулю — два.

— Какого полицейского?

— Радом с местом катастрофы обнаружен труп полицейского, он ехал к месту аварии, а эти молодчики выманили его из машины и застрелили, а машину использовали, чтобы скрыться. Да, так вот, из тела полицейского — два. И наконец, из трупов на пивзаводе тоже много чего извлекли — это три. И везде наследил один и тот же пистолет. Убедительно?

— Вполне, только один маленький вопросик: калибр?

«Если 7,62 — можно отправлять пули в Москву

на баллистическую экспертизу», — подумал Турецкий, но Реддвей его разочаровал:

— Тридцать восьмой.

— То есть наш девять миллиметров, жаль.

— Почему жаль? — удивился Реддвей.

— Да я их тут примерял еще на одно дело, ну да ладно, не все еще потеряно. А что с тем счетом?

— Деньги уходят. Из двадцати трех миллионов осталось десять.

— Куда?

— Пока неизвестно.

— А как насчет владельца?

— Глухо, как в танке. — Реддвей заулыбался: — Правильно я сказал?

25

На то, чтобы пройти из МУРа в следственный изолятор при ГУВД, Грязнову потребовалось три минуты. Огромное длинное тело Гвоздя с трудом помещалось на нарах. Грязнов, бросив взгляд на мертвеца, спросил:

— Что с ним?

— Непонятно, — ответил ответственный дежурный по СИЗО, — абсолютно уникальный случай, я такого никогда не встречал. Вчера вечером с ним разговаривал. Здоров был, ни на что не жаловался. Вот и сами посмотрите — кровь ни откуда не течет, пулевых отверстий нет, синяки вроде тоже отсутствуют, как и следы от удавки. Криков из камеры не доносилось. Ампулу с ядом через окно забросить не могли, потому что окон в камере нет. Да и к чему ему травиться-то? Еду вы ему сами принесли, да он и не ел совсем, только бутылку воды выпил.

Грязнов отупело смотрел на Гвоздя, который, казалось, прилег отдохнуть. Сказать действительно было нечего.

— На вскрытие! — скомандовал Грязнов. — Список всех, кто должен был находиться в СИЗО в последние часы, мне на стол. И побыстрее!

Как это было ни глупо, но Грязнову пришлось вернуться в кабинет. Теперь двое суток надо было ждать результатов вскрытия. Смерть в следственном изоляторе ГУВД — само по себе ЧП, а смерть Гвоздя — ЧП вдвойне.

Грязнов долил коньяка в уже остывший кофе. Получилась страшная бурда. Он открыл рот, чтобы позвать секретаршу, и вдруг ни с того ни с сего на него накатило страшное уныние. Грязнов подумал, что все будет не хорошо, совсем не хорошо. Он, Грязнов, тоже умрет когда-нибудь, как умер Гвоздь, пусть не в тюремной камере, какая разница, где и как, но все равно умрет. Его просто больше не будет. Его личное дело сдадут в архив на хранение. А потом и дела не будет. Ничего не останется.

На Грязнова напал озноб. С трудом он опять затолкал кассету в видак и стал смотреть дальше.

…Главный герой, которого Грязнов про себя назвал Лохматым, увидел в парке целующуюся парочку и, незамеченный, ее фотографировал. Возможно, он подошел слишком близко; парочка разъединилась, и женщина направилась бегом к нему, негодующе размахивая руками. Вот камера показывает женщину крупным планом. Женщина красива. Она требует у Лохматого пленку. Лохматый явно польщен вниманием, но набивает себе цену. Пленка его. На ней есть еще ценные кадры, другие. Он не отдаст пленку. Женщина ни с чем уходит назад в парк. Лохматый фотографирует ее вслед…

На следующий день Грязнов позвонил в морг 1-й градской больницы, куда отправили тело Гвоздя.

— Ну, что у вас?

— Пока ничего нет. Внешний осмотр ничего не дал. Никаких отверстий, наколов, гематом или ссадин.

«Ага, — подумал Грязнов, — жопой, наверное, давно гвозди не забивал».

— Так внимательнее смотрите, — резко сказал он, — не может быть, чтобы ничего не было. Должно что-то быть.

— Да нет ничего, говорю же. Сами удивляемся. Сейчас резать будем, — ответила трубка.

Грязнов, поражаясь собственной сообразительности, не отставал:

— А может, они ему в задницу радиоактивный гвоздь засунули? Вы его счетчиком Гейгера проверьте.

Трубка хмыкнула и обещала перезвонить. Грязнов снова воткнул кассету в видеомагнитофон и уставился в свой телевизор.

…Женщина каким-то образом догнала Лохматого у его студии и снова потребовала пленку. Лохматый решил поиграть с женщиной и пригласил ее в свое богемное жилище. Женщине неуютно у Лохматого, она все время думает о пленке и нервничает. Вот Лохматый куда-то вышел, оставив фотоаппарат в комнате. Женщина его хватает и пытается уйти незамеченной. В дверях ее останавливает Лохматый, довольный своей провокацией…

«Что-то тут нечисто, — думал Грязнов, — нечисто. Не повесили, не задушили, не застрелили. Чего же эти со вскрытия не звонят? Им, наверно, тоже ничего не ясно».

Увидев на экране обнаженное женское тело, Грязнов на минуту отвлекся от своих мыслей.

…Женщина думает, что Лохматый хочет ее трахнуть, и решительно раздевается, как бы говоря: «На, возьми, только отдай пленку». Лохматому больше ничего не надо. Он победил. «Я вырежу ваши кадры из негатива», — обещает он и идет в свою фотолабораторию. В лаборатории он, помедлив секунду, меняет пленки и несет женщине обратно точно такую же фотокассету. Она, не подозревая обмана, уходит. Лохматый начинает проявлять пленку, именно те фрагменты, на которых женщина в парке со своим любовником. Негативы он разглядывает в лупу. Вроде бы ничего особенного. Но что-то вызывает у него недоумение. Лохматый печатает несколько больших фотографий и развешивает у себя в студии…

Грязнов снова позвонил судмедэкспертам:

— Мужики, а вы в лупу его осматривали? Вдруг на нем что-то мелкое есть, сразу не заметить, след, например, от укола, точечный ожог от высокого напряжения?

— Не мешай нам работать, — прохрипела трубка. — Может, нам твоего Гвоздя в электронный микроскоп рассмотреть? То ты нам счетчиком Гейгера ему жопу проверить советуешь, то еще какую-то ерунду. Естественно, мы его в лупу осмотрели. И не один раз!

— Ну ладно, ладно, работайте, — примирительно сказал Грязнов и положил трубку.

На экране снова появилось обнаженное тело, и Грязнов снова стал следить за фильмом.

…Лохматый рассматривает фотографии с женщиной и ее любовником, которые висят на стенде напротив. Да, что-то ему не нравится. Теперь Лохматому уже не до девушек, он их довольно грубо прогоняет, сказав, что они уже попробовались, и начинает пристально изучать фотографии.

Вот они обнимаются. Вот женщина увидела Лохматого. Вот она бежит ему навстречу, как бы заслоняя рукой его фотоаппарат. Мужчина остался на месте, не побежал за женщиной. Он переминается с ноги на ногу, удаляясь в парк.