Кто с мечом придёт…
Шрифт:
– Какой еще поруб?! Что-то типа мясорубки?!
– Нет. Порубом тут называется яма с бревенчатыми стенами. Туда бросают преступников. Не-ет… Нам с тобой о другой проблеме думать надо, Жан…
– Что, еще проблема?! Мало нам…
– Да погоди ты! Включи опцию выдержки, спецназ!
Я поведал ему о том, что занимало мои мысли. Судя по историческим справкам, вскоре после победы на Неве новгородцы потребовали, чтобы Александр Ярославич вместе со своей дружиной покинул город. Победоносный князь стал слишком популярен, а это очень даже не устраивало новгородскую элиту. Ну не желали местные бояре делить с кем-либо власть,
– Это всё я понял, когда они толпу заводили… Откуда этот серый взялся?! Красиво народ на самосуд разводил, сука!
– Погоди, – прервал я капитана. – Этот серый монах-кликуша на рынке использовал в качестве рычага давления на толпу инцидент, в котором замешаны мы с тобой. Понимаю конечно, что, кроме нас, существуют и другие факторы. Но… мы явились сюда из другого времени, и попали в самую гущу событий. А если допустить, что именно наше появление спровоцировало открытое сопротивление местной знати княжению Александра Невского в Новгороде? Представляешь, а вдруг естественный ход событий не предполагал изгнание князя, что тогда? Получается, что мы повлияли на ход истории!
– Если бы, да кабы… Ты сам-то себя слышишь? Какие бы предположения ты не делал, это всего лишь предположения, Край. Истина где-то рядом…
Он просвистал мелодию из сериала «Секретные материалы» и ухмыльнулся. Но я не успокаивался:
– Погоди свистеть, свистун! Насвистишь беду… Вот, слушай: а то, что мы спасли князя от покушения, это как расценивать? Значит в реальности его должны были убить! Разумеешь? Сопоставь факты! Или, к примеру, история с сожжением «Слова о полку Игореве» – я тебе рассказывал, помнишь? Уверен, что инок Евстафий, воссоздаст список с моих слов, и тогда мы будем иметь эпизод истории в том виде, в каком ее знают наши с тобой современники!
Но Жан был настроен скептически и продолжал мне возражать, выдерживая категоричный тон неподкупного судьи:
– Это всё предположения. Где неопровержимые доказательства? А вдруг где-нибудь уже имеется местный экземпляр списка «Слова», о котором монах не знает, а этот экземпляр возьмет и всплывет? Нет, стерильных, качественных доказательств у тебя нет, Край.
Мы еще долго спорили об этом. В итоге уперлись в логический тупик и перевели разговор на другие темы. Жан посетовал на то, что Гром с Милёной не знают о нашем пленении. Мы попытались угадать, как поступит в этой ситуации майор, и пришли к выводу, что он, разыскивая нас, пойдет опрашивать продавцов. Конфликт на местном рынке с нашим участием был резонансным, так что он должен быстро вникнуть в ход событий.
– Лишь бы Валера тоже не вляпался, – встревожился капитан. – У него боевое снаряжение точь в точь как у нас! Любой догадается, что он из нашей компании!
– Вряд ли он вляпается. Майор опытный разведчик. Как он поймет, что мы куда-то пропали, сразу же сообразит, что это неспроста, и будет предельно осторожен.
В это время снаружи загремел дверной засов. Мы переглянулись.
– Может, встретим, как подобает?.. – Спецназовец сжал кулаки и хищно улыбнулся.
– Нет, бои без правил пока неуместны, Жан. Морды будем после бить. Есть у меня такое предчувствие, что Данила Прокопович мужик суровый, но справедливый. Этот разберется, я немного разбираюсь в людях.
– Твоими устами, да пельмени бы лепить…
Дверь ржаво скрипнула и отворилась. На пороге стоял старшина, за его спиной были видны двое стражников. Данила Прокопович, не оборачиваясь, что-то неразборчиво пробормотал, вошел, придирчиво огляделся, и только потом впустил одного из сопровождающих внутрь. В руках в того были две миски, наполненные кашей – с горкой. В обе были воткнуты деревянные ложки. Миски были вручены нам. Первый стражник вышел, потом вошел второй, с глиняным кувшином и громадной хлебной краюхой, разместил все это на скамейке, а потом тоже ретировался. Прокопович закрыл за ним дверь и подошел к нам.
– Потчевать вас, дружинники, особливо нечем. Наших постояльцев мы обычно разносолами не балуем. Но для ратников, свеев побивших… Вот, отведайте каши с мясцом олешка – с моего стола. В кринке не мед, не обессудьте, квасу вам свово домашнего набулькал, ан не с торгов… Ежели не доверяете, могу взять пробу. – Не ожидая ответа, он отведал по половине ложки каши из обеих мисок и запил квасом. Потом утер рукавом бороду, солидно крякнул и, как ни в чем не бывало, уселся рядом со мной на скамью, буркнув, – не побрезгайте.
– Благодарим, старшина, за гостеприимство, – ответил я за обоих. – Вижу, человек ты не коварный… на первый взгляд. Надеюсь, что не ошибаюсь в тебе.
Он усмехнулся, прицельно осмотрел меня.
– Ешьте, дружинники, ешьте… Пока не остыло. А я говорить буду. Знаю, непонятно, тревожно вам, и душа пояснения требует. Так что, ешьте и слушайте.
Выяснилось, что Данила Прокопович не поленился, и сходил-таки на ярмарку, чтобы опросить торговцев, продающих именно женские наряды – он помнил оговорку о наших покупках. Люди не скрывали, что двое дружинников действительно брали у них упомянутые товары, консультируясь при этом с двумя девушками, специально приглашенными именно для этой цели.
Но, как человек дотошный, он выяснил, какие именно молодицы оказывали нам помощь, сходил к обеим домой. Родители сначала были против того, чтобы их чада были подвергнуты допросу, но старшина смог их убедить. Девушки подтвердили нашу версию и, более того, смущаясь и краснея, защищали нас, князевых дружинников.
– Пондравились вы им, девицам-то… Ишь… Хе-хе…
На этом Данила Прокопович не остановился. Он заявился в дом Ванятки и, пригрозив наложить строгое взыскание, если тот будет продолжать врать, заставил сознаться в оговоре. Таким образом, старшина выяснил, что мы ему не лгали. В этом человеке сидел матёрый следак!
Когда он вернулся в контору, его там поджидали боярин Любослав Дмитрич и инок Апраксий – тот самый серолицый монах. Они прослышали о дознании старшины и решили оказать на него давление, пытаясь напугать гневом новгородцев. Но Данила Прокопович проявил каменную твердость и дал им понять, что не намерен поступаться справедливостью ради мутных замыслов этих двоих.
– Ох и ругался боярин-то… Оно конечно, за оговор бы его на суд праведный за бороду приволочь, да не можно, крутенек боярин-то, при власти. – Старшина тяжело вздохнул, но потом хитро улыбнулся. – А ведь я с тысяцким о вас поговорил. Он эту весть посаднику донес, о каверзных помыслах Любослава Дмитрича, о том, как он народ мутит. Так что, дружинников князя мы в обиду не дадим, пусть так и знают! А то, ишь ты, стращать меня начал…