Кто сидит в шкафу?
Шрифт:
– Мама, ты, кажется, забыла, ты сама психолог.
– Сынок, я прежде всего мама тебе. Я точно не могу быть объективной. И поэтому не могу помочь, как психолог.
– Тогда побудь мамой и выслушай меня как мама.
– Хорошо, Саша, я слушаю.
На том конце надолго замолчали. Женщина перевела взгляд на висящие на стене часы и ойкнула вслух.
– Мам, что у тебя случилось? Ты ещё здесь?
– Здесь, сынок, здесь. Я только что вспомнила, у меня клиентка по Скайпу придёт через 10 минут, совсем с этим перелётом в голове помутилось.
– Понятно, мам,– обиженно
– Сынок, извини. Я очень хочу тебя выслушать, и ты обязательно мне всё расскажешь, но позже.
– Мама, у тебя всё, как обычно, клиенты и нет времени, – на этих словах телефонная связь с сыном оборвалась и в трубке противно запищало.
– Ну вот, поговорили, – вслух устало произнесла женщина.
Сессия с клиенткой давно закончилась, а Мария всё сидела около монитора, не замечая погасшего экрана компьютера.
Опять звонок сына:
– Мама, я только на минутку. Скажи, свидетельство у тебя осталось? Помнишь, я приезжал и прописку оформлял в управляющей компании?
– Саша, какое свидетельство? – ничего не поняла мама.
– Мама, ну конечно моё свидетельство о рождении! Вспомни, оно ещё старого образца, в виде книжки такой. Я у себя не нахожу.
– Хорошо, Саша, поищу у себя в документах, я вроде помню, как оно выглядело, – ответила мать.
– Мам, спасибо. Мне сейчас некогда, на совещание иду. После работы наберу тебя, – пообещал сын.
– Господи, зачем ему свидетельство о рождении? Неужели уже собрался документы на развод подавать? – думала Маша, в тревоге перебирая документы, что хранились в отдельном ящике комода.
На дне ящика лежала зелёная тетрадка 48 листов, вся исписанная подчерком Маши и на обложке надпись фломастером: « Про бедную-бедную Машу, которая писала здесь, чтобы не сойти совершенно с ума. Там, в её сумасшедший не предсказуемой жизни. Всем нашедшим рукопись, верить, события реальные, а не придуманные».
Женщина открыла первый листок и словно перенеслась на десять лет назад.
Стала читать, иногда с трудом разбирая написанное, злясь на себя и продолжая читать не отрываясь:
Глава 4.
Прошлое.
Маша поставила на зарядку телефон, оглядела комнату, в которой сидела на диване и углубилась в чтение тетрадки:
Это помещение ещё с советских времён, называлось» залом»,т.е. самой большой комнатой в квартире. Обязательная стенка под орех, дверцы ручек, которой были проткнуты дырочками по середине, не предусмотренными по замыслу дизайнеров. В комнате на полу лежал синий ковёр с узором, законченность интерьеру «по-советски» придавал мягкий уголок: диван, два кресла и телевизор на тумбочке.
Маша рассматривала отверстия в ручках, понимая, что симметрия нарушена, вот дырочка поменьше, а в выдвижных ящиках, побольше начала свой привычный внутренний монолог:
– Сыну было лет пять, когда он обновил нашу стенку и простым карандашом изменил её внешний вид.
Да,
Вот сижу тут, сама с собой разговариваю, всё равно сын не услышит, он же в наушниках у компьютера.
Подруга Верка бы не дала спуску своим детям, если бы они такой намеренный урон имуществу причинили. Если бы не она лично, так муж, всыпал бы по первое число.
Не то, что я. Может, вредно быть слишком доброй?
У таких дети вырастают, прилипают к компьютеру, а дальше что?
Ладно, хоть учиться лучше стал, может быть, поступит в какой-нибудь вуз в нашем городе?
Всё, пойду курицу жарить, скоро муж с работы придёт, – женщина пошла в кухню, по пути посмотрев на скрюченную широкую спину своего шестнадцатилетнего сына, сидевшего около монитора.
На кухне, тот же «постсоветский» дизайн: половину маленького шестиметрового пространства занимал мягкий кухонный уголок: бежевый из кожзаменителя, состоявший из маленького узкого диванчика, втиснутого в угол и большого прямоугольного стола с белым пластиком на столешнице. Остальные атрибуты кухонного пространства вполне предсказуемы: белорусская плита «Брест», холодильник «Орск» и несколько навесных шкафчиков зелёного цвета.
– Так, курица уже разморозилась, – она взяла в руки «синюю птицу» и услышала голос сына.
– Мама, иди сюда, пожалуйста.
Птаха была отложена, наскоро вытерев руки, мать поспешила в комнату, к сыну, который сам попросил её подойти, что сама по себе редкость.
– Сынок, что случилось? Я курицу готовить собралась, ты кушать хочешь?
– Мам, я буду курицу. Я не про это спросить хотел.
– А про что?
– Мам, а если я на недельку в августе в Москву съезжу?
– В Москву? Ну, дело хорошее, надо всё обдумать, где ты остановишься. Может быть у сестёр бабушки?
– Может быть.
Мария разглядывала своего взрослеющего сына: высокий, широкоплечий с огромной копной пепельных волос, доходящих ему почти до плеч. Серые большие глаза, густые чёрные брови, нос немного великоват (слава богу, не такой длинный, как у его отца), вот рот слишком мал, для такого широкого лица. Да, уж какой есть.