Кто стреляет последним
Шрифт:
— Где применяется — спросил?
— Спросил. Тот, который делал анализ, объяснил: в самых разных областях. От металлургии до силикатной промышленности. Причем силикатная промышленность — самый крупный потребитель соединений лития. Силикатная — это же где кирпичи делают, правильно?
— Ничего не понимаю, — признался Турецкий. — Из-за кирпичей не убивают профессоров.
— Не спешите с выводами, друзья мои, давайте-ка заглянем в умную книгу. — Меркулов нашел на книжном стеллаже том Большой Советской Энциклопедии, раскрыл его. — Так… Лисохвост… Листоносы… Литейная форма… Литературный фонд… Литиевые руды… А вот и сам литий! Ух ты, длинная какая статья! «Литий, химический элемент I группы периодической системы Менделеева… относится к щелочным металлам… Был открыт… это нас не очень интересует… Физические и химические свойства… Получение и применение… Вот: важнейшая область применения лития — ядерная энергетика. Изотоп Литий-6 — единственный промышленный источник для производства трития по формуле… Жидкий литий используется в качестве теплоносителя в урановых реакторах… Крупнейшим потребителем соединений лития является силикатная промышленность… в черной металлургии…» И так далее.
— Ну и что мы выяснили? — спросил Косенков.
— Минутку-минутку. Вот это место кажется мне интересным: «Изотоп Литий-6 — единственный промышленный источник для производства трития…» А ну-ка глянем, что это за тритий?
— Это какой-то изотоп водорода, — припомнил Косенков из полузабытого курса школьной химии.
Меркулов уже листал другой том:
— Трирема… Тристания… А вот — тритий: «радиоактивный изотоп водорода»… правильно ты сказал… Открыт… Получают… Стоп! Внимание! «Тритий применяется как важнейший компонент в реакциях термоядерного синтеза и как горючее в термоядерных бомбах…» Как горючее в термоядерных бомбах, — повторил Меркулов. — Ясно? — И сам себе ответил: — Ясно-то ясно, но при чем тут Марат?..
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
I
Известие о том, что «бээмвуха» Сергуни врезалась в асфальтовый каток и сам Сергуня погиб, Марат воспринял спокойно, даже равнодушно: все равно его нужно было убирать. А вот исчезновение Вадима привело его в бешенство. Он по-черному, что с ним крайне редко случалось, изматерил Гарика и его дебилов, которые должны были страховать Сергуню, и приказал достать Вадима — хоть из-под земли.
Легко сказать — достать. Как? Квартиру Вадима взяли под постоянное наблюдение сразу же после известия о его исчезновении. Следили днем и ночью, по двое, в три смены. Ночью, втихаря, обыскали ее, перерыли все, переворошили чулан и хлам на антресолях, пролистали все книги, письменный стол едва ли не обнюхивали, но ни записной книжки с телефонами, ни письма, которое могло бы вывести на его след, — ни единой зацепки не удалось обнаружить. Кроме альбома с семейными фотографиями. Из альбома вытащили снимок Вадима, где он был больше, чем на других снимках, похож на самого себя, срочно размножили, раздали людям Гарика. С этими снимками двое дежурили у платформы электрички, вглядываясь в лица приезжающих и уезжающих. Даже на Пушку — Пушкинскую площадь, самый оживленный перекресток Москвы, — послали троих: вдруг мелькнет?
Пошли еще дальше. В поселковой школе, которую кончал Вадим, взяли фамилии всех его одноклассников, нашли их адреса: может, у кого из них залег? Но и это ничего не дало. Четыре человека, которых удалось найти, двух в Москве и двух в поселке, ничего о Вадиме не знали, и в их квартирах никаких его следов не было. Остальные: кто уехал, кто сменил фамилию после замужества. Был еще один, пятый, тоже москвич, но он уже две недели как уехал в отпуск. Соседи сказали: куда-то на Украину, и вернется не раньше середины мая.
Ясно было, что Вадим не в поселке — в Москве. А Москва — слишком большой город, бесследно исчезнуть в нем — раз плюнуть.
Слежка и поиски продолжались, но Марат понимал уже, что до завтрашнего утра, до пятницы — а именно в пятницу в десять утра в «Русь» должны были приехать эти двое от аль-Аббаса, — Вадима ему не взять. Разве что какая-нибудь сумасшедшая случайность поможет. Но рассчитывать на такую случайность было нельзя. Нужно было срочно что-то придумывать.
Звонок Грошева неприятно поразил его. Не тем, что Алика вычислили, а быстротой, с какой это было сделано. У «Руси» замечали каких-то посторонних, делающих вид, что гуляют по берегам двух небольших озер, разделенных земляной дамбой, по которой была проложена дорога к ресторану. Ментов на въезде сменили, поставили каких-то совсем молодых, из лимитчиков. Объяснили: потому что опытные работники нужны для усиления охраны порядка в Москве — надвигались Майские праздники, во время демонстраций могли вспыхнуть беспорядки, как это не раз бывало. Объяснение было вполне правдоподобным, но и это малозаметное и неважное, скорее всего, событие как-то неприятно царапнуло Марата.
Проблему Алика он решил быстро и без сомнений: убрать, и немедленно. Могут расколоть в два счета. Убийство профессора, да еще наделавшее столько шума в прессе, — это вышка. А под угрозой вышки человек на все пойдет, чтобы ее избежать, расскажет все, что знает, чтобы чистосердечностью показаний заслужить смягчение приговора. И Алик, как юрист, не мог этого не понимать.
Если Алика арестуют, достать его будет гораздо сложнее.
В начале пятого приехал Гарик со своими людьми, доложил: приказ выполнен, все прошло чисто, менты отъехали пообедать, пока их не было, удалось заложить взрывчатку. Все сработало как часы. Труп Алика, — верней, то, что от него осталось, — увезли в морг. Гарик видел своими глазами. После этого только они и вернулись.
Марат одобрительно кивнул: одной заботой меньше. Но главная — люди Аббаса — оставалась.
Еще в среду ночью, сразу после исчезновения Вадима, Марат приказал установить за ними слежку. На всякий случай. Послали две машины, чтобы они не засекли хвоста. Весь день, с утра, люди Гарика пасли их «бээмвуху». Вечером доложили: часов в десять утра они выехали от «Украины» в поселок, провели там полдня, расспрашивая всех о Вадиме, даже к участковому зашли. Потом вернулись в Москву, заехали в тунисское посольство. Пробыли там примерно час. Вышли с небольшим полиэтиленовым пакетом, сунули его в бардачок и вернулись в «Украину». Машину оставили на платной охраняемой стоянке. Заперли, подняли верх. В номере пробыли минут сорок. Видимо, приняли душ. Переоделись. Обедали в ресторане «Украина». Потом, не заходя в номер, пошли гулять по Москве — пешком. По Старому Арбату и по Калининскому проспекту. Заходили в магазины, но ничего не купили. В восемь вечера вернулись в гостиницу и поднялись в номер. Никаких подозрительных контактов, вообще ничего подозрительного не замечено.
— Хорошо, — кивнул Марат и разрешил снять слежку.
Гарик продолжал стоять, ожидая от Марата новых приказов.
— Ну, что ты торчишь, как столб! — с досадой бросил Марат. — Садись. Завтра они приедут за Вадимом. Что будем делать?
— А если сказать что есть?
— А тогда зачем мы это все затевали? — Марат даже мысли не допускал о таком варианте. — Долбаный Сергуня! — вырвалось у него. — Сволочь поганая!
— Шеф, а если использовать его? — спросил Гарик.
— Кого?
— Сергуню. Верней, аварию. Ехали, разбились — оба.
— Проходит, — сразу врубился Марат. — Нужен труп, похожий. Сейчас же посылай ребят — пусть объедут все морги.
— Вечер, морги закрыты, — засомневался Гарик. — Может, завтра с утра?
— И хорошо, что закрыты. Со сторожами легче договориться. Ментовские ксивы у ребят есть?
— У троих.
— Все трое пусть едут с ксивами, а остальные — за бабки договорятся. Родственники. Или брата ищут. Придумают что-нибудь.