Кто-то мне должен деньги
Шрифт:
— А что, если я расскажу им все, что знаю?
— Давай рассказывай,— согласился я.— Они разберутся, правда это или нет, и, полагаю, им для этого не понадобится накатывать на такси на шесть долларов и тыкать мне в шею пушкой.
Я помахал пистолетом перед ее носом и приказал:
— Подвинься в центр сиденья, чтобы я видел тебя в зеркале.
— Я не…
— Двигайся,— оборвал я ее. Как раз перед этим я услышал щелчок, напомнивший мне, что счетчик все еще включен. Еще шесть баксов псу под
Она облизала губы, и вид у нее стал озабоченный.
— Может…— начала она.
— Двигайся давай,— повторил я, теряя терпение.— Не желаю больше ничего слушать. Я должен был бы сейчас работать. Давай-давай, двигайся.
Она обиженно замолчала, подвинулась, а оказавшись в центре сиденья, выпрямилась, сложила руки, с вызовом посмотрела на меня и объявила:
— Ну ладно. Посмотрим, кто блефует.
— Никто не блефует,— объяснил я ей.— Ты просто неверно угадала закрытую карту, вот и все.
Я отвернулся, выключил счетчик, вывесил табличку «В парк», убедился, что пистолет лежит на сиденье у моего бедра, проверил, хорошо ли вижу ее в зеркале, и мы тронулись.
10
— Может быть, я ошиблась,— произнесла она тоненьким голоском.
Я как раз делал левый поворот на Флэтландс-авеню, так как ближайший полицейский участок,' насколько я знал, находился на Гленвуд-роуд, с другой стороны от Рокэвэй. Даже после снежной бури в Бруклине попадаются потрепанные черные «бьюики», неповоротливые, бестолково управляемые маленькими худыми женщинами с волосами, накрученными на бигуди,— поэтому я сначала вышел из поворота, а уже потом взглянул в зеркало, в котором и увидел свою пассажирку в полном раскаянии. Она встретила мой взгляд в зеркале и пробормотала:
— Простите меня.
— Прощения просишь,— констатировал я.— Угрожала мне пистолетом, дырку в крыше прострелила, наговорила всякого, а теперь прощения просишь. Сядь на место! — заорал я, потому что она чуть наклонилась вперед, протягивая руку к моему плечу, а я не доверял ей ни на грош. Весь этот сокрушенный вид и голосок маленькой девочки могли оказаться уловкой.
Она выпрямилась.
— Все у меня сходилось,— печально объяснила она,— пока я вас не увидела. Пока мы не поговорили. Но теперь…
— Конечно,— вставил я, и она продолжала:
— Потому что, если бы у вас все-таки был роман с Луизой, если бы вы все-таки помогли ей убить Томми, вы бы не осмелились оставить меня сейчас в живых. Вы бы не стали рисковать, оставляя меня разгуливать на свободе.
— А я и не собираюсь рисковать, оставляя тебя разгуливать на свободе,— мрачно сказал я.— Поэтому мы и едем сейчас к легавым.
Она сделала быстрое движение, как будто снова хотела наклониться вперед, но вовремя остановилась.
— Пожалуйста,
«Сдавайте»? Большинство людей в такой ситуации сказали бы «выдавайте». «Сдавайте» звучало как-то уж чересчур по-гангстерски. А если задуматься, то это было не первое, что показалось мне в ней странным. Например, она заявила, что ставит двенадцать против одного на то, что я участвовал в убийстве ее брата. Или разговор о том, кто из нас блефует, когда я сказал, что отвезу ее к легавым.
Похоже, она действительно сестра Томми.
Неожиданно мне пришло в голову, что она может знать, кто был боссом Томми. И тогда мне больше не придется искать его жену.
В этой части Флэтландс-авеню по обе стороны дороги тянутся свалки, огороженные шаткими деревянными заборами. Я съехал на обочину дороги к одному из таких заборов и остановил машину. Затем обернулся к девушке:
— Вот что я скажу тебе. Предлагаю сделку.
В ее глазах сразу появилась настороженность опытного игрока.
— Какую сделку?
— Есть кое-что, что я должен узнать. Ты скажешь мне, и я забуду всю эту историю. Просто выпускаю тебя из такси, и на этом конец.
— Что ты хочешь знать?
— Сначала я объясню тебе, в чем дело,— сказал я и вкратце изложил ей историю с Пурпурной Пекунией. Я опустил только встречу с бандитами прошлой ночью, не видя никакого смысла в том, чтобы прямо сейчас открывать еще и эту банку червей, и закончил словами: — Так вот, я хочу знать, у кого мне теперь получить то, что я не смог получить у твоего брата?
— А,— сказала она.— Значит, поэтому ты болтался вокруг квартиры?
— Я не то чтобы болтался,— уточнил я.— Разве что раз-другой заскочил — и все.
— Три раза вчера и один раз сегодня,— возразила она.— Я была в квартире, ждала Луизу, чтобы прижать ее…
— Пистолетом?
— Тем, что я точно знаю: это ее рук дело! — с яростью воскликнула она.
— Ну что ж, ты ошибаешься.— Я пожал плечами.— Никто в мире не смог бы так сыграть. Когда жена Томми увидела его мертвым, у нее началась истерика, а когда я говорю «истерика», я не преувеличиваю.
— Это могло быть просто чувство вины,— настаивала она.— И нервы.
— Разумеется,— сказал я.— Могло быть, только не было.
— Тогда почему она исчезла?
— Не знаю. Может, она уехала к родственникам. Может, ей тяжело сейчас оставаться дома.
Она покачала головой.
— Нет. Я звонила ее братьям, они тоже не знают, где она. Мне пришлось самой договариваться насчет похорон и панихиды.
— Панихиды? Когда она будет?
— Сегодня вечером, в шесть.
Она посмотрела на часы.