Кто-то мне должен деньги
Шрифт:
— В чем дело? — Ее голос звучал раздраженно.
— Дело в том, миссис Маккей, что я приходил к вам вчера, то есть к Томми, чтобы забрать деньги, которые я выиграл, и, естественно, я их так и не получил. И вот я подумал, что, может быть, вы скажете, у кого мне теперь получить свои деньги.
— Что? Что вы хотите? — Она говорила так, будто я ее только что разбудил или что-то вроде того, и она не может понять, о чем я говорю.
— Я хочу узнать, куда мне пойти, чтобы получить свои деньги, миссис Маккей.
— А я тут при чем?
— Ну…— Я растерялся. Секунду или две собирался с мыслями и наконец спросил: — А вы не знаете, кто был боссом
— Кем?
— Миссис Маккей, Томми работал на кого-то. Он был связан с синдикатом или с кем-то еще, он же не сам по себе принимал ставки.
— Не понимаю, о чем вы говорите,— сказала она.
— Может быть, лучше поговорить не по телефону? Слушайте, я не мог бы зайти к вам попозже? Вы будете дома?
— Лучше забудьте об этом,— вдруг сказала она.— Просто забудьте.
— Что вы имеете в виду? Забыть? Это почти тысяча долларов!
Неожиданно в трубке послышался другой голос, мужской. Мужчина спросил:
— Кто говорит?
Полицейский. Конечно же полицейский. Я быстро сказал:
— Я поговорю с миссис Маккей позже,— и повесил трубку. Вот почему она не хотела мне ничего говорить.
Сколько же еще времени пройдет, прежде чем я выясню что-нибудь? Деньги нужно было достать в ближайшие два дня.
Я болтался по дому часов до двух, пока наконец не собрался с силами пойти на работу. По дороге, в вагоне метро, я прочел в «Ньюс» заметку под заголовком: «Букмекер найден убитым в квартире». Там говорилось, что Томми был известным букмекером и прежде неоднократно подвергался арестам. Он был убит тремя выстрелами в спину. Убийца использовал пули «дум-дум»: такая пуля загнута спереди, и, попав в человеческое тело, она разворачивается, поэтому грудь Томми и была так страшно изуродована там, где пули прошли навылет. Еще говорилось, что «тело было обнаружено Честером Конвеем, проживающим по адресу: 169 Плейс, Джамайка, Квинс. Мистер Конвей заявил, что был другом покойного».
Все это вызвало у меня несколько странное чувство. Одно дело — потихоньку играть на скачках, время от времени делая ставку у букмекера, и совсем другое — прочитать о себе в «Дейли ньюс» в связи с убийством буки. Я вдруг показался себе каким-то крутым мафиози и, представив, как мои друзья читают эту газету, почувствовал себя одновременно смущенным и — должен признаться — в глубине души польщенным. Любой из нас мечтает о волнующей тайной жизни, скрытой от чужих глаз, и именно в этом смысл всех историй о Суперменах, и Бэтменах, и Спасателях-одиночках, а тут «Дейли ньюс» совершенно запросто наделяет меня такой жизнью, только упомянув вскользь мое имя. Неожиданно я стал одним из тех парней, которым известны скрытые лазейки, ведущие в заброшенные склады, потайные проходы, открывающиеся прямо в стенах домов, их тех, кто назначает полночные встречи незнакомцам в масках, никогда не называющим своих настоящих имен. Я почувствовал себя совсем не таким, как обычные люди, окружающие меня, читающие в поезде «Ньюс» и не подозревающие, что здесь, среди них, находится тот, о ком они читают, вездесущий Честер Конвей, 169 Плейс, Джамайка, Квинс.
В гараже, по-видимому, никто не читал газеты, или ребята не связали это со мной, или просто не подали виду. Во всяком случае, никто ничего не сказал. Я зашел, отметился на выезд и поехал.
Сначала — к Томми. Как только я отъехал от гаража, тут же повесил табличку «В парк» и направился прямо на Сорок шестую улицу. Полицейских машин перед домом не было, и я припарковался у пожарного гидранта — в Нью-Йорке
Я попытал счастья у двух гостиниц и тут же сорвал банк, поймав пассажира до аэропорта Кеннеди. К сожалению, единственное, что я мог сделать после этого,— взять другого пассажира и отправиться обратно в Манхэттен. Так я и поступил, а потом до позднего вечера мотался по городу.
Я еще раз попробовал заехать к Томми около семи — там все еще никого не было — и потом в третий раз, часов в одиннадцать, и опять никого не застал.
Я вернулся в гараж около полуночи, поставил машину и поехал на метро домой. Подошел к дому в начале второго, увидел в окне кухни свет,— отец оставляет его для меня, когда я поздно возвращаюсь,— остановился на крыльце перед дверью, нащупывая в кармане ключи, и тут в спину мне уперлось что-то твердое. Затем кто-то сказал очень мягким, вкрадчивым голосом:
— Только веди себя прилично.
6
Я вел себя прилично. Я остался стоять там, где стоял, лицом к двери, которая находилась в футе от моего носа, и твердый предмет перестал давить мне на спину. Затем чьи-то руки быстро обшарили меня, а потом тот же голос произнес:
— Вот и молодец. Теперь повернись и спускайся с крыльца.
Повернувшись, я увидел перед собой двоих здоровенных парней в темных шляпах, прошел между ними и спустился по ступенькам.
На улице они велели мне повернуть направо и идти до угла, что я и сделал. На углу у обочины стоял темный «шевроле». Мне приказали сесть на заднее сиденье. Я был в ужасе, я не понимал, кто они и что им нужно, и мне не приходило в голову ничего другого, кроме как молча повиноваться.
Один из них сел со мной на заднее сиденье и захлопнул дверь. Затем вытащил пистолет и положил его себе на колени. В слабом свете уличного фонаря пистолет блеснул темно и зловеще. Я забился в угол, уставясь на него и не веря своим глазам. Пистолет? Для меня? За кого же они меня приняли?
Я хотел что-то сказать, объяснить, что это ошибка, но боялся. Я был уверен, что стоит мне издать звук, любой, какой бы то ни было,— и чары рассеются, а пистолет, как по сигналу, начнет стрелять.
Если вы несколько лет водите такси по Нью-Йорку, особенно по ночам, то со временем вы начинаете все больше размышлять о случаях нападений на таксистов и задумываетесь, как бы вы поступили, если бы столкнулись с грабителем, вооруженным пистолетом или ножом. Лично я думаю, что любого можно считать боссом, если у него в руке нож или пистолет. Как говорилось в старину: стреляй и властвуй.
Как-то раз один парень из моего гаража посадил пассажира, а тот попытался угрожать ему ножом. Так он повернулся, обезоружил этого типа и сдал его ближайшему легавому. Полиция вынесла ему благодарность, и на его удостоверении, выставленном на приборном щитке, отметили, что он удостоился этой особой благодарности от полиции. А я смотрел на него и удивлялся: о чем он только думал? Парень с ножом оказался наркоманом, ему необходимо было достать деньги любой ценой, а у таксиста в тот момент в кармане лежало ровно восемнадцать долларов. Восемнадцать долларов. Если честно, я думаю, что моя жизнь стоит больше, чем восемнадцать долларов и благодарность полиции.