Кто твой враг
Шрифт:
Картина была ниже всякой критики. Но Салли предположила — и не ошиблась, — что Эрнст дарит подарок первый раз в жизни.
— Милый, картина прекрасная. Просто прекрасная.
— Не хочешь меня огорчать.
— Правда-правда, милый, прекрасная картина.
Эрнст запрыгнул на кровать.
— Ты там не очень похожа, но глаза, по-моему, вышли хорошо. Если она тебе не нравится, ее можно вернуть. Я не обижусь.
Но Салли и слышать об этом не хотела.
Когда Эрнст вернулся — через час после того, как ушел из дому, — Салли сидела на кровати, надписывала конверт. Эрнст твердо намеревался по возвращении рассказать ей всю правду про Ники. Но едва он переступил порог, как она кинулась обнимать, целовать его, лепетала всякие нежности.
— Никогда, никогда не уходи так, — сказала она. — Я боялась, что ты не вернешься.
Эрнст тяжело опустился на кровать.
— Как знать, может, оно бы и лучше, — сказал он.
— Я написала отцу о тебе. Длинное-предлинное письмо. Сообщила, что ты просил меня выйти за тебя замуж.
— Так ведь я же не просил.
— Я предчувствовала, что попросишь.
— Предчувствовала?
— Вернее, ожидала. А ты что, не хочешь на мне жениться?
— Угу. Еще бы.
— Мы поженимся, — сказала она, — вернемся в Монреаль.
Придется выправлять документы — вот что это значит, подумал он. Если выправлять документы, обнаружится, что он здесь нелегально. Не исключено, что докопаются и про Ники. В полиции наверняка есть досье.
— Твой отец, — сказал он, — будет не в восторге.
— Ладно, — сказала она. — Никто не обязывает нас ехать в Монреаль. Можно остаться и здесь.
— Да, можно остаться и здесь, — повторил он.
И тут же с такой яростью набросился на нее, что она опешила:
— Наткнись ты на мертвеца на канадской улице, ты бы остановилась, сбежались бы прохожие, вызвали бы полицию, а там, откуда я, в таком случае побыстрее проскакивают мимо. Посмотреть на мертвеца и то не рискуют.
— Эрнст, Эрнст, любимый. Все это в прошлом. Ну почему ты…
— Твои родные возненавидят меня, прежде чем увидят.
— Ну так не поедем в Канаду, никто нас не неволит. Я же тебе сказала. Главное — быть вместе.
— И оставаться здесь?
— Да.
Как же, как же, подумал он. Оставаться здесь. А прямо под нами — Норман.
— Эрнст, мы любим друг друга. К черту их всех.
— Множество людей любят друг друга. И что из этого?
— К черту их всех.
— Какой ты еще ребенок.
— Я сказала: к черту их. Да пошли они
— Мы любим друг друга, — устало повторил он.
— Ну да.
— А мой отец перебегает из зоны в зону. И будет бегать так до самой смерти.
— Мы возьмем его с собой.
— Как же, как же, — сказала она, — а с ним и мать. Она, насколько мне известно, живет сейчас с английским сержантом из Блэкпула.
— Прихватим и сержанта из Блэкпула.
— Угу, и моего дядю Ганса к ним в придачу, — сказал Эрнст. — Ганс — он идиот. Для него война тянулась слишком долго.
— Прихватим и его.
— И детей, — сказал он. — Непременно надо взять с собой и детей. Пусть себе гуляют на раздолье, в полях. И чтоб никаких тебе молодежных организаций, никаких тебе отчетов по самокритике. Одни кисельные реки с молочными берегами да березовая каша. Каша детям очень полезна.
— Полезна детям? Это еще что такое?
— Ты права, детка, никакой каши. Но куда, — спросил он, — куда мы идем?
Салли ничего не ответила.
— Куда?
Она всерьез задумалась.
— Не важно, — сказала она, — пока ты тут, не важно.
— Пока мы вместе.
— Вот именно.
— Можно даже остаться здесь. — В тоне его сквозила издевка.
— Да, — сказала она, — если хочешь.
Эрнста как подкинуло — он рванулся к раковине: его вырвало. Салли придерживала его голову. Его вырвало еще два раза. Она напоила его чаем.
— Что с тобой? — спросила она.
— Возможно, мне придется покинуть тебя.
— Покинуть? — переспросила она. — Чем я тебя обидела?
Эрнст снова вскочил. Его ударило в пот, пробирала дрожь. Повалившись на кровать, он подтянул колени к подбородку, крепко обхватил их руками. Салли прижала его — он похолодел, трясся — к себе.
— Позвать врача? — спросила она.
— Погоди, — сказал он, — минута-другая, и все пройдет…
Но пришел в себя он только через час.
— Мне надо… надо что-то тебе рассказать…
— Не сейчас, — сказала она. — Завтра.
И снова напоила его чаем.
— Давай я расчешу тебе волосы, — сказала она.
— Я ненавижу себя, — выкрикнул Эрнст. — Знала бы ты, как я ненавижу себя.
— Спи, — сказала она. — Тебе надо поспать.
В три часа ночи Салли проснулась от дикого вопля. Ему приснился кошмар, объяснил Эрнст. Он весь горел, его била дрожь, но постепенно он утих. И уснул, положив голову на грудь Салли.