Кто ты, Такидзиро Решетников. Том 4
Шрифт:
— Звучит так, будто я где-то что-то кому-то остался должен. Мне с каких-то пор нужны чьи-то санкции?
— Формально — нет, — бросает тип скучающе. — Но вы же понимаете, что у госорганизаций есть и неофициальные возможности? Не хотелось бы начинать с такого, но не могу не вспомнить поговорку: «Не хотите по-плохому — по-хорошему будет хуже». — Собеседник окатывает меня оценивающим взглядом. — Вы же помните, что произойдёт уже на следующей неделе? И при вашем увольнении из армии просьбы вам в этой связи высказывались крайне недвусмысленные, несмотря на предстоявшие впереди годы.
—
— Гонконгским учёным, — поправляет меня визави. — Да.
В памяти предшественника на эту тему есть все мельчайшие нюансы (слава богу). С точки зрения принципов, мои взгляды с предыдущим хозяином тела полностью совпадают, оттого за ответом в карман не лезу:
— Давайте начнём с конца. Решетников Такидзиро, — хлопаю себя по животу, — армейский контракт выслужил полностью. Он давно уволен в запас, целую вечность является простым гражданским человеком и больше никому ничего не должен. Я достаточно прозрачно намекаю или сказать другими словами?
— Мне бы очень не хотелось задействовать аргументы, на которые вам будет нечего возразить. — Чиновник смотрит холодно и жёстко. — Ваши армейские коллеги вам говорили ещё тогда, что тема не закрыта. Такие темы не закрываются в одностороннем порядке несмотря на все ваши гражданские права. Я просил бы относиться серьёзно к словам, сказанным тогда вашим бывшим ведомством.
Он действительно не из Министерства Обороны и не из его вертикали вверх, в кабмин. Впрочем, это читалось и из их взаимного игнора с Томимацу — моим прошлым ситуативным сослуживцем, который в Йокогаме был в сером костюме и здоровался за руку.
Этот — ни разу не военный, а смежник. Один из.
— Для начала представьтесь, — предлагаю. — Имя, звание, должность. Если у вас в ходу специальные звания либо ранги — назовите, что есть, потом продолжим.
— В этом нет необходимости. — Собеседник явно привык распоряжаться больше, чем договариваться.
За маской традиционной местной невозмутимости на его лице проступает откровенное раздражение.
— За то время, что Бай Инь находится в тюрьме, баланс между японскими ведомствами несколько изменился, — уверенно продолжает синий костюм. — Когда он выйдет на свободу на следующей неделе, в новой жизни его должен встретить кто-то из наших — тот, кому он может доверять. К сожалению, вашей кандидатуре нет альтернативы по вполне очевидным причинам.
— Теперь понятно, — киваю. — Вы решили въехать в рай на чужом горбу. Но это ваши проблемы — я давно не в армии и свою партию в тех играх давно завершил. Окончательно.
— Мне кажется, здесь замешано что-то личное? Я сужу по вашим глазам. Можете потрудиться объяснить?
— Наше государство тогда облажалось. Из-за бюрократической неразберихи чиновники разных ведомств самоустранились и бросили добросовестного и преданного агента на произвол судьбы: Ван Бай Инь выпутывался сам, пока три ведомства перебрасывали мяч и никто не хотел брать на себя ответственность.
— Я бы просил вас подбирать слова!
— Вам не по чину просить меня о подобном, — качаю головой. — Когда я с простреленным плечом на полуспущенном буе качался несколько часов на волнах залива, ожидая эвакуации, вас там не было. Когда уходил перед этим от полиции и не знал, доберусь ли до воды вообще, вас тоже не было рядом. Знаете, даже у Томимацу Такааки больше морального права говорить со мной в подобном тоне! Он хотя бы своими руками поднимал меня на борт катера, хотя и спровоцировал перед этим стрельбу с киношными погонями через весь мегаполис.
— Кто такой Томимацу? — собеседник с лёгким удивлением выныривает из напряжённых размышлений.
— В Йокогаме стоял рядом с вами в холле первого этажа, серый костюм. Из Штаба. Настоящей фамилии не знаю, в документах прикрытия была эта.
— Какого Штаба? — чужое удивление усиливается.
— Занятно. Борёкудан в государственных чиновниках ориентируются лучше, чем сами чиновники, — констатирую вслух. — Вы реально не заметили представителей других ведомств рядом с собой, когда присоседились к процессии, прибывшей по мою душу в Корпорацию?!
— Видел, конечно. Ещё удивился, что там делают люди из Найтё ? — мы были должны проконтактировать с вами раньше.
— Серый костюм не из Найтё. — Сделать себе мысленную зарубку о госструктурах, участвующих в дерби.
— Информационный Центр? ?
— И не оттуда, — качаю головой. — Сказал же, Штаб. ? Он чистейшей воды армеец.
— Странно. Мы предполагали, что вы не захотите сотрудничать с бывшими сослуживцами и они это тоже понимают, — собеседник резко уходит в себя. — Поэтому после шума в правоохранительных органах, поднятого в ваш адрес, к вам срочным порядком отправился я. А оказывается… — договорить у него не выходит.
— Я абсолютно случайно услышала часть вашей беседы. — С порога подаёт голос бесшумно открывшая дверь Моэко. — Пожалуйста, представьтесь официально, — она непринуждённо усаживается на соседний с чиновником стул.
Тот какое-то время смотрит на неё широко открытыми глазами, потом изрекает:
— Как много вы услышали?
— Достаточно, — кивает якудза. — Тут нет сквозняков и двери открываются бесшумно — вы пропустили, когда я вернулась, поскольку сидите спиной. А мой подзащитный просто виду не подал, не правда ли занятно?
Она присутствовала большую часть занимательного разговора между анонимным чиновником и Такидзиро: когда открыла дверь, светловолосый скользнул по ней рассеянным взглядом и никак не отреагировал.
Воспользовавшись ситуацией, Моэко предпочла услышать максимум из их общения, пусть информация и кусалась потенциально, поскольку была «горячей». Слава богам, у Решетникова получилось сообразить вовремя и не подать виду: если бы он оповестил визави о её появлении, получилось бы, что работе собственного адвоката он мешает, чтоб помочь этому неприятному хлыщу.