Кто ты, Такидзиро Решетников. Том 4
Шрифт:
Парикмахерская, макияж и маникюр — как недельная зарплата кого-то типа меня на должности стажёра (Агентство Моделей уже о ценах просветило).
К счастью, качнувшийся вперёд-назад немелкий бюст Моэко приковывает внимание водителя пострадавшей машины и дочь старика переносит фокус невербальной коммуникации: подхватывает супруга под руку, встряхивает, ловит его задумчиво-мечтательный взгляд и вопросительно поднимает бровь.
Накаляющуюся стремительно атмосферу разряжает мудрая бабушка, жена старика. Она обращается к Моэко:
— Извинения
— Пошли вместе, — предлагает моя адвокат и первой устремляется к рассыпавшимся тюкам и свёрткам.
По пути всовывает несколько купюр водителю, которые тот прячет в карман.
— Хорошо, что они внутри мягкие были, — бормочет Моэко, когда взамен порвавшихся допотопных стяжек водитель принимает у неё дорогой современный трос и им фиксирует вернувшиеся на место вещи. — Ничего не побилось, не сломалось.
Дед, восседавший на заднем сидении, пока мы всё собирали, порывается выйти наружу и что-то напоследок заявить, но его за руку удерживает мудрая супруга:
— Спасибо большое. — Пронзительный взгляд, которым она награждает младшую Миёси, однако, от искренней признательности далёк и выполняет роль эдакого щелчка хлыстом в воздухе. Предупредительного по форме и содержанию. — Надеюсь, вы больше не позволите себе такого перед другими машинами! — припечатывает бабулька. — Хорошо, никто не пострадал. А если бы!..
Мы опять кланяемся и остаёмся в этом положении, пока тойота не отъезжает.
— Спасибо, что не стал читать моралей, — ухмыляется Моэко. — Видела, что собирался по мне проехаться вслед за семейством, но сдержался.
— Ты умная, — пожимаю плечами. — Если водишь подобным образом, значит, есть причина. Даже если мне и другим она не очевидна.
— Ты тоже не дурак.
— Куда ты рулишь?
— В сторону твоего дома: завезу тебя, поднимемся, потом поеду к себе.
Видимо, на моём лице отражаются какие-то эмоции, поскольку подруга Хину торопится пояснить:
— Интуиция. Помнишь, ты рассказывал, что пришёл с тёлкой — а квартира вскрыта?
— Помню. Не говори так, пожалуйста: она более чем уважаемая мной женщина.
— Ну-у, ты её к себе под утро далеко не жениться волок на пару часов, — замечает борёкудан, в очередной раз грубо нарушая скоростной режим. — А к низменным физиологическим манифестациям у меня своё отношение, пха-ха.
— Теперь даже неудобно добавлять, что женитьбу мы с ней тоже обсуждали — чтобы повысить мои шансы на министерском конкурсе.
— А-грх-кхм. Беру свои слова обратно. Мои извинения. Чего-то не по себе, — признаётся Моэко, резко становясь другой.
— Мой квартал там! Вот въезд!
— Да знаю, у меня всё в порядке с памятью и район этот тоже знаком. Просто заехать хочу с другой стороны, не пойму сама, почему.
— Ты как старый-старый опер, — веселюсь. — Который ходит
— Бытие определяет сознание, — философски вздыхает борёкудан. — Лучше лишнюю сотню раз оглянуться, чем… ты понял. Как говорит мой отец, в нашем бизнесе на горячей работе сухих педантов-аккуратистов сыпется гораздо меньше, чем темпераментных парней с широким размахом.
В следующую секунду уже мне становится не до юмора и шуток:
— Пожалуйста, не разгоняйся.
К сожалению, Моэко ездит ну очень быстро, буквально летает. Практически везде, даже на таких вот узких и мелких улочках.
Теперь предчувствие срабатывает и у меня: я бы предпочёл мимо этого в ноль тонированного микроавтобуса не пролетать со свистом (ещё и на дорогой красной машине, шумно тормозя у входа в блок квартир), а потихоньку пройти пешком.
— Я специально, — отвечает спутница. — Пусть лучше при мне начнётся… — уже не в первый раз за эти полчаса договорить не выходит.
Из явно непростого транспорта высыпают сперва двое полицейских в формах, затем — двое штатских в костюмах. Двигаются они ну очень решительно и энергично — едва я успеваю поставить ногу на асфальт, как ближний выпаливает:
— Решетников-сан? Вам придётся проехать с нами.
— Решетников-сан? Вам придётся проехать с нами.
Моэко слегка напряглась, что-то здесь неправильно. Что именно?
Во-первых не названо имя, хотя и должно бы, если по правилам. Как если бы старший офицер, чрезмерно сосредоточившийся на непривычной фонетике, очень старался не сфальшивить — и банально забыл по запаре.
Во-вторых, старший офицер, который главный в форме. Кто тогда двое штатских? Стереотипно — опера выехавшие на задержание или привод, но почему в этом случае они молчат?
В-третьих. Есть ещё что-то в-третьих. Думай, голова, думай.
В отличие от товарища, Моэко выходить не стала. Мазнув повторно взглядом по нетривиальному транспорту омавари-сан, она огромным усилием удержалась от лишней мимики. И то, исключительно благодаря специфическому опыту.
Минивэн! Паре патрульных в форме, среди которых старший офицер — главный, такой транспорт просто по штату не положен! Да и нет его в батальоне патрульной полиции, патрулирующем этот район! Здесь не точно, но структуру и штатку подразделения она представляла профессионально, опять же, по роду занятий.
Если принять происходящее за чистую монету, получится так. Решетников грузится вместе с ними в транспорт, они едут неважно куда, но потом именно патрульным нужно будет вернуться на маршрут — до пересменки ещё, слава богам, чуть не половина суток.
Как?! Как вернутся пара патрульных, если в обозримой видимости нет никакой патрульной машины?! Побегут рысью?! Не те расстояния, не тот рельеф.
Мысль можно было разбить на составляющие и проанализировать глубже, но даже поверхностного взгляда хватало, чтобы забить тревогу.