Кто убил президента Кеннеди?
Шрифт:
Вряд ли кто-нибудь сейчас готов к выполнению столь трудной задачи. Все еще идет борьба с первым расследованием, все еще тянется расчистка места под новое строительство. Тем не менее, в первой части мы попытались выстроить реальную картину участия Джека Руби в преступлении. И надо признать, что в каких-то местах мы отступали от строго юридического подхода к делу. Это означает, что критерию психологического правдоподобия придавалось большее значение, чем показаниям явно лгущих свидетелей или явных сообщников. Я собираюсь следовать этому методу и впредь. То есть буду делать то, что недоступно прокурору, но доступно историческому писателю: связывать между собой твердо установленные факты не только свидетельскими показаниями и уликами (которые могут быть искажены, уничтожены, подтасованы), но также и
Какие же факты можно считать твердо доказанными?
Первый и главнейший: Освальд не был абсолютно невинным ягненком, каким его рисуют многие критики, до какой-то степени он был вовлечен в заговор.
На чем основан такой вывод?
Накануне дня покушения, нарушив сложившийся порядок — визиты по выходным, — Освальд поехал в Ирвинг повидаться (или проститься?) с семьей. Уезжая утром 22 ноября на работу, он оставил жене практически все деньги и обручальное кольцо. Две минуты спустя после выстрелов на Дэйли-плаза он выглядел (по показаниям полицейского Бэйкера и управляющего Трули) абсолютно спокойным — может быть, единственный из сотен людей, оказавшихся свидетелями событий. Он единственный из 70 сотрудников поспешил покинуть книжный распределитель. (Был еще один — Чарльз Гивенс, — но он потом вернулся.) Ружье, найденное на шестом этаже, принадлежало ему. Все вышеизложенное не может быть использовано как юридическое доказательство вины, но для рядового здравомыслящего наблюдателя делает ясным факт соучастия Освальда в заговоре.
Конечно, он мог быть неправильно информирован злоумышленниками о целях и масштабах задуманного. Но даже если ему была отведена лишь пассивная роль, роль козла отпущения, они не могли оставить его в абсолютном неведении. Под каким-то предлогом надо было заставить его принести ружье в здание ТРУ. Если допустить, что ружье было подброшено туда, все равно необходимо было под каким-то предлогом выманить его у Освальда в день убийства или за несколько дней до того. Нужно было каким-то образом гарантировать, чтобы в момент выстрелов он оказался один, а не на глазах сотрудников, которые могли бы засвидетельствовать его невиновность. Что-то нужно было сделать, чтобы после убийства он поспешил покинуть здание и оказался бы где-то вдали от людских глаз.
Второй доказанный факт касается гибели Типпита.
Бегство Освальда с револьвером в руке с места убийства, наличие у него револьвера при аресте полчаса спустя, гильзы, найденные на пути бегства, парафиновый тест, подтвердивший пользование огнестрельным оружием в тот день, — все приводит нас к выводу, что Освальд, по меньшей мере, принимал участие в стрельбе, завершившейся гибелью полицейского.
Наконец, третий факт был доказан всем содержанием первой части этой книги: убийство Освальда Джеком Руби два дня спустя было одним из звеньев заговора на жизнь президента Кеннеди.
Этот последний факт дает нам возможность сделать один очень важный вывод: если убийство Освальда было организовано с такими трудностями и опасностями, когда он был под охраной семидесяти полицейских, значит первоначальный сценарий должен был включать в себя его убийство где-то в более благоприятных обстоятельствах, скорее всего в тот короткий промежуток времени между стрельбой на Дэйпи-плаза и началом активного расследования, в процессе которого Освальд мог выдать своих сообщников.
Попробуем снова (как мы это делали в истории с Джеком Руби) поставить себя на место заговорщиков, планирующих представить Освальда главным и единственным убийцей. Каким образом было проще всего избавиться от него? Просто пристрелить в здании или на улице? Это слишком явно указывало бы на заметание следов, на наличие заговора. Убит при попытке задержания, убит полицейским — вот это был бы идеальный вариант. Причем лучше всего, чтобы это произошло вдали от людских глаз, где-то на тихой и пустынной улице. Значит, нужно было позаботиться о том, чтобы доставить Освальда к месту этой встречи. А если бы и полицейский оказался убит в процессе перестрелки, расследование зашло бы уже в безнадежный тупик. Случайным свидетелям, оказавшимся у места происшествия, можно было бы устроить впоследствии автомобильную аварию, сердечный приступ, падение из окна. И все. Концы в воду.
Но одно дело — сочинить сценарий и разыграть его на Голливудской площадке. Другое — осуществить его в реальной жизни, где статисты не вышколены, актеры непредсказуемы, а судьба постоянно вмешивается, как самый сумасбродный продюсер.
Поэтому все обернулось так…
Президентский автомобиль, в котором забрызганная кровью и мозгом Джеки Кеннеди держала на руках смертельно раненного мужа, только что умчался в сторону Паркландской больницы. Выли полицейские сирены. Люди метались по площади. Часть бежала наверх по травяному откосу в сторону кустов, из которых раздались выстрелы. (Почти три четверти свидетелей заявили, что звуки выстрелов донеслись из этих кустов, трое видели там вспышку.) Посреди всеобщего смятения лишь один человек сохранял внешнюю невозмутимость. На втором этаже книжного распределителя он подошел к автомату и протянул руку за бутылкой кока-колы. В этот момент полицейский Бэйкер, держа пистолет в руке, окликнул его и велел подойти. Но следовавший за полицейским управляющий Трули заверил его, что он знает этого парня, что это их служащий Ли Харви Освальд, после чего они с полицейским побежали дальше наверх обыскивать здание.
Минуту спустя одна из служащих распределителя, миссис Рейд, встретила Освальда, с бутылкой кока-колы в руках, медленно проходящим через помещение конторы на втором этаже. Она была последним сотрудником ТРУ, видевшим Освальда в тот день. Спрашивается, каким путем и когда он покинул здание?
Отчет Комиссии говорит, что через главный вход в 12.33. Но все это время у главных дверей, выходящих на Эльм-стрит, толпился народ, в том числе сослуживцы Освальда. Ни один не увидел его покидающим здание. Если он хотел улизнуть незамеченным, было бы глупо пользоваться главным входом. Скорее всего он ждал внутри у одного из окон, пока не заметил на улице светло-зеленый Рэмблер-пикап; после этого выбежал через задние двери и затем на Эльм-стрит, где его и заметили по меньшей мере трое свидетелей (см. выше стр. 97) садящимся в автомобиль.
Могут возразить, что к тому моменту кругом было полно полицейских. Однако даже Отчет признает, что здание ТРУ было оцеплено не раньше, чем в 12.37, а может быть и позже. Сотрудник распределителя, Билл Шелли, сказал, что сзади оставалось четыре неохраняемых двери, через которые любой мог войти и выйти. Агент Секретной службы Соррелс никем не был остановлен, когда воспользовался этими дверьми в 12.50. Капитан Фриц прибыл в 12.58 и был спрошен полицейскими, не прикажет ли он оцепить здание.
В это время автобус, за рулем которого сидел водитель Макватерс, медленно продвигался по Эльм-стрит в сторону Дэйли-плаза. За шесть или семь кварталов до площади в автобус вошел человек, запомнившийся Милтону Джонсу: 30–35 лет, 5 футов 11 дюймов, худощавый, редеющие волосы, брюки защитного цвета (см. стр. 90). Пробыв в автобусе всего несколько минут, он попросил трансфер и вышел. Что могло помешать этому неизвестному сесть в небольшой серый автомобиль и отправиться выполнять вторую часть своего задания — подобрать Освальда около его дома в час дня?
С того момента, как мы даем Роджеру Крэйгу убедить нас в том, что он говорил правду и не ошибался, логический аппарат нашего ума испытывает огромное облегчение. Больше не нужно вслушиваться в бредни миссис Бледшоу (которая, скорее всего, проезжала в каком-то автобусе в районе Дэйли-плаза и выдумала встречу со своим бывшим постояльцем, когда увидела его вечером по телевизору), в путаницу показаний таксера Вэлли; не надо пытаться убедить себя, что обезумевший Освальд бежал сначала от книжного распределителя, потом ехал к нему обратно на автобусе, потом прыгал в такси, проезжал семь кварталов мимо своего дома и бежал к нему обратно. Его увез с места преступления сообщник в светло-зеленом Рэмблер-пикапе и этот же сообщник (или другой несколько позже) вручил ему автобусный трансфер, чтобы объяснить в случае ареста, каким путем он добирался до дома, а то и обеспечить алиби (мол, и в здании-то я не был в это время, тихо ехал на автобусе).