Кто убил Влада Листьева?
Шрифт:
– Точно не знаю, но подозрения есть.
– Давай фамилию.
– Абросимов.
– Позвони мне завтра в десять утра на работу. Влад позвонил.
– По нашим данным, Абросимов входит в Солнцевскую группировку, – сказал Шальнов.
– Ого. – Влад не удержался от восклицания. По коже у него пополз нехороший озноб. – Ошибки быть не может?
– Петровка, тридцать восемь, не ошибается, Влад. Кличка у Абросимова – Боря, по его же имени. Имей в виду вообще, что солнцевская братия хочет установить полный контроль над телевидением, и в частности над рекламными агентствами.
– Фью-ють, – Влад присвистнул. – К моей скромной персоне внимание таких великих людей привлечено быть не может. Исключено!
– Не паясничай, Влад. Будь осторожен, – предупредил Шальнов. – Солнцевские – ребята серьезные.
– Так возьмите и арестуйте их! Это же преступники!
– Если бы было можно. – Голос Шальнова сделался грустным. – Есть кое-кто наверху, сидит очень высоко, кто не дает этого сделать.
– Значит, солнцевские сидят уже в Кремле?
– Считай, что так, – помедлив, отозвался Шальнов. Чувствовалось, что он не хочет говорить на эту тему, может быть, даже просто боится – ведь телефоны ныне стали дырявыми, как никогда.
Через два дня Абросимов зашел в кабинет Влада – веселый, надушенный «Опиумом», модным мужским одеколоном, с двумя золотыми перстнями: один с красным дорогим камнем – на левой руке, второй с пронзительно синим сапфиром – на правой. Абросимов широко улыбался – во весь рот, лицо сияло и лоснилось.
– Ну как, Влад, будем делать совместный бизнес? – спросил он прямо с порога.
Влад медленно покачал головой:
– Не будем.
Улыбка исчезла с лица Абросимова, взгляд сделался растерянным – такого ответа он не ожидал.
– Как так?
– А так. – Влад поднялся из-за стола, сунул руки в карманы, подошел к Абросимову. – Если бы ты был один, сам по себе, так сказать, то я бы подумал, сыграть с тобой в эту азартную игру или воздержаться. Но поскольку ты не один, за тобой стоит целая куча людей, к которым я отношусь без особого уважения, то играть мы с тобой ни в какие игры не будем. Вот и все.
– Это кто же за мной стоит?
– Это ты знаешь лучше меня.
На лбу у Абросимова появился пот, на щеках возникли белые пятна.
– Мне кажется, Влад, ты ошибаешься.
– В этом разе – не ошибаюсь. – Влад вытащил руки из карманов и сел за стол, давая понять, что разговор окончен.
– И что, никаких надежд?
– Никаких, – сказал Влад решительно, как отрезал. – Эту игру мы будем играть с другими людьми.
Абросимов с трудом, словно в нем что-то отказало, повернулся и исчез за дверью.
21
Вечером Абросимов сидел в огромной, заставленной стильной резной мебелью квартире и докладывал о разговоре с Владом человеку, вольно расположившемуся за широким темным столом. Хозяин квартиры смотрел на Абросимова с брезгливостью, как удав на крота. Абросимов чувствовал себя неуютно.
Хозяин квартиры был им недоволен. Мог бы предложить Абросимову хотя бы стакан чаю или чашку кофе, бутерброд с икрой, но не предложил ничего. Даже сесть не предложил. Абросимов сел сам –
– Значит, отказал? – задумчиво проговорил хозяин квартиры. Голос у него был густым, сочным, будто у хорошего оперного певца. Приметный голос.
– Отказал, – жалобно кивнул в ответ Абросимов.
Хозяин взял тоненькую, розовую, очень аппетитно поджаренную гренку, ложкой подцепил икру из серебряной кюветки, обложенной льдом, и сосредоточенно стал водружать ее на гренку.
– Нехорошо это, – сказал хозяин.
– Да уж, – Абросимов вздохнул и с гулким звуком проглотил слюну, услышал этот звук, и ему сделалось жаль самого себя. Он покрутил головой из стороны в сторону, словно ему на горло стала давить пуговица, вновь гулко сглотнул слюну.
Хозяин квартиры ничего этого, похоже, не заметил.
– И убирать его жалко, Влад человек популярный, народ его любит, – хозяин квартиры вздохнул. – А народ надо уважать. Что мы без народа? А?
Абросимов согласно наклонил голову: он хорошо знал, что и с народом, и без народа человек, сидевший напротив него – все! Это народ – ничто, а он – все! Давать какой-либо определенный ответ было опасно, лучше в знак согласия наклонить голову и этим ограничиться.
– Ничто мы без народа, – повторил хозяин квартиры и засунул в рот гренку с икрой. Проглотил не жуя. – Да и скучно жить без народа. Охо-хо, грехи наши тяжкие. – Он потянулся к бутылкам, стоявшим на столе, выбрал одну, с вишневой наливкой «Мари Бризард», налил себе в фужер сладкой тягучей жидкости.
Не выдержав, Абросимов вновь гулко сглотнул слюну. Хозяин квартиры покосился на него, недоуменно приподнял одну бровь, опять потянулся за гренкой, густо намазал ее икрой.
– Поэтому любимца масс мы пока трогать не будем, а подойдем к нему с другой стороны. Не может быть, чтобы он не прогнулся. И не такие прогибались. – Хозяин проглотил еще одну гренку, запил ее сладкой наливкой. Вкус у него был еще тот. Абросимов слышал, что этот человек когда-то работал таксистом, звезд с неба не хватал, а когда наступило благословенное перестроечное и послеперестроечное время – прыгнул вверх, стал богатым, очень богатым и сильным. У него под рукой целая группировка. Кого хочешь задавит. Даже кремлевский полк вместе с его пушками и минометами. – И не такие прогибались ведь? – тем временем строго спросил хозяин гигантской квартиры. – Правда?
Абросимов поспешно улыбнулся.
– Так точно! И не такие прогибались.
Хозяин квартиры вновь поднял одну бровь, и у Абросимова нехорошо засосало под ложечкой.
– А ты задание свое не выполнил, – сказал ему хозяин квартиры. – Я подумаю, как с тобою быть дальше. А сейчас иди. Не мешай мне ужинать. Твоя рожа меня раздражает.
Абросимов на цыпочках, пятясь, вышел из комнаты. Губы у него обиженно подрагивали: он-то тут при чем? Влад же заупрямился, не он, а раз Влад заупрямился, то это уже проблема самого Влада. Нет, не прав шеф, что был с ним так суров. Абросимов не заслуживает такого отношения.