Кто я? Автобиография совершенно незнакомого человека

Прокофьева Елена Владимировна

На следующий после нашего приезда день выключили горячую воду, и нам снова пришлось дружить с тазиками и чайниками, а девчонок это и подавно не волновало.

Было начало августа и, как нам потом сообщили, сезон мы упустили. День, как правило, начинался очень мрачно – небо было затянуто тучами, шёл дождь, и температура окружающего воздуха заставляла надеть на себя кофту, а не купальник. Танин оптимизм и тут дал сбой – ей захотелось отсюда уехать.

Проведя первую половину дня в квартире, мы вдруг обнаружили, что небо очистилось, и появившееся солнце заметно припекает. Не теряя ни минуты, мы тут же собрались и отправились на пляж. Последний оказался на удивление очень обустроенным и чистым, а раскинувшееся озеро поражало своими масштабами и уходило

куда-то далеко за горизонт. Лишь войдя на территорию, детьми был тут же обнаружен лоток с мороженым и они не замедлили сообщить о своей находке.

Отдыхающих было не много, судя по тем, кто подтягивался на пляж. У окружающих мы узнали о всех возможных местных развлечениях и, растянувшись на покрывале в майках и брюках, старались расслабиться и отдохнуть. Ближе к вечеру небо расчищалось полностью, ветер стихал, и мы решались снять с себя лишние вещи. Закат здесь был обычно чистый и очень красивый, а на следующее утро снова всё было в облаках и каплях холодного дождя.

Уехав из города, я постоянно мысленно возвращалась туда и вспоминала то наше знакомство с Сашей, то последнюю встречу. Этот человек чем-то притягивал меня с такой силой, что устоять не было никакой возможности. Ежедневно я получала от него какое-нибудь стихотворение и, читая эти строки, я наполнялась какой-то дикой радостью, во мне просыпалась незнакомая до этого энергия, и я, не в силах с ней справиться, судорожно искала ей выход и вот так, однажды, взяв в руки ручку и листок бумаги, я начала писать стихи. Не знаю можно ли их назвать стихами, и соответствуют ли они принятым в литературном сообществе нормам, но для меня они стали спасением. С тех пор, я отвечала ему тем же, то есть зарифмованной романтикой, чувственностью и струящейся любовью.

Иногда он звонил, но телефонный разговор обычно не складывался, потому как сказать особо было нечего, а потому быстро прощаясь, он отключался, после чего я получала очередной шедевр.

В то время я чувствовала Жизнь в такой её наполненности и осмысленности, что все обычные человеческие потребности отступали на второй план – я стала меньше спать и ела ровно столько, сколько нужно было моему организму для его дальнейшего функционирования и, несмотря на это, я ощущала дикий прилив жизненных сил. Я была счастлива и беззаботна, меня не волновали бытовые неурядицы, я радовалась, видя счастливой свою дочь, я улыбалась окружающим меня незнакомым людям и мне казалось, что в этом мире не осталось ничего такого, что способно причинить мне хоть какую-то боль, я была готова ко всему и знала, что ничего плохого со мной произойти не может.

Так, в спокойном ожидании послеобеденного солнца и тихой, незаметной окружающим жизни проходил наш кратковременный отдых. Мы гуляли по этому тихому городку, покупали продукты в магазине, ели мороженое и общались с теми, кто был не против с нами поговорить.

Купались мы не часто, но всё же несколько раз мы смогли вдоволь насладиться целебным местным озером, и откуда-то из глубины я вытащила забытое чувство воды, которая держит тебя на поверхности независимо от того, хочешь ли ты плыть или не хочешь. Выйдя на берег и задержавшись, можно было заметить как солнце, осушая капли влаги на теле, оставляет ровный слой природной соли, который белым порошком проступает на коже. Время от времени нам на глаза попадались люди, частично или полностью вымазанные в лечебной грязи, но мы так и не удосужились опробовать её на себе.

Уезжая, мы увозили с собой тихие, но очень тёплые воспоминания о строптивом солнце, мягком песке, солёной воде, газовой плите и ещё о многих незамысловатых вещах, которые сопровождали нас в этом маленьком путешествии.

47

– Я сейчас подъеду, – человек на том конце заметно нервничал, и голос казался каким-то потерянным.

– Хорошо, – ответила я и отключилась. – Маша, пойдём обуваться.

Обувшись и взяв сумку, мы вышли из подъезда.

Машина уже стояла у входа, а её водитель отправился за водой, которую наливают туда, откуда она потом разбрызгивается на лобовое стекло машины. Вернувшись и открывая багажник, он, кажется, прищемил себе руку – мы с Машей стояли тут же, муж стоял рядом и, пожалуй, лишь я одна из всей этой компании сохраняла присутствие духа и здравого смысла, наверное, просто потому, что всё шло именно так, как этого хотела я.

Кое-как уложив мою маленькую сумку в огромный багажник, Саша поднял на меня глаза, как бы спрашивая: «Ну, положил и что дальше-то?». Я открыла заднюю дверь, села сама и посадила рядом Машу, захлопнув за ней дверь, она же по привычке нажав на знакомую кнопочку, открыла окно и махала папе ручкой. Не успев вернуться с базы отдыха, я уезжала с дочкой на Алтай, где по моей просьбе был забронирован номер в каком-то санатории на берегу Телецкого озера, а мужчина, сидевший за рулём, должен был узнать всё, что я о нас думаю.

Не дав нам даже выехать из города, на нас обрушилась гроза. Дождевые потоки снизили видимость практически до нуля, и мы вынуждены были плестись по трассе на минимальной скорости. В вечерних сумерках горизонт то и дело расцвечивали разряды молнии. У меня было такое ощущение, что кто-то наверху очень сильно на меня рассердился, но, решив довести дело до конца, я даже и не думала останавливаться. Вскоре Маша, высосав положенную ей вечернюю порцию молока, тихо сопела на заднем сиденье машины, а я перебралась на переднее. Саша старался не смотреть в мою сторону и ни о чём не спрашивал – мне этого было достаточно.

Дождь за окном прекратился только утром, когда мы уже ехали по Алтаю. Серое небо нависало, казалось, прямо над головой. Мы остановились где-то на обочине немного перекусить и выпить кофе – вся ночь прошла в пути.

Уже приехав на место, мы узнали, что из-за грозы упало несколько опор линий электропередачи и света пока нет, телефонной связи тоже, а мобильная сюда ещё не дошла, даже на лыжах. Тем не менее, нас накормили завтраком и показали наш номер – он располагался на втором этаже, куда вела удобная лестница из светлого дерева. Совсем небольшая комнатка вмещала в себя большую кровать, застеленную свежим бельём, одну тумбочку и крохотный санузел. Всё было очень милое, домашнее.

Обшитый изнутри деревянными панелями новый коттедж пах лесной свежестью и наполнял каким-то умиротворением. Здесь же, на втором этаже, находилось ещё несколько номеров, большой балкон с видом на Телецкое озеро и просторная комната, именуемая верандой (видимо из-за большого количества окон и света, проникающего через них), где стояли большие деревянные столы и такие же табуретки – обычно сюда подавали утром завтрак, а вечером ужин.

Кое-как дождавшись дневного Машиного сна, мы уснули все и к вечеру чувствовали себя намного лучше. Кто-то где-то восстановил потерянное электроснабжение и вечером у нас был очень вкусный, горячий ужин.

Маша, предоставленная сама себе, с огромным любопытством изучала огромные деревянные табуретки, выглядывала из окон и смотрела в ту сторону, где начинался дремучий лес, а потом бесчисленное количество раз лазила туда-сюда по этой замечательной лестнице и мешалась всем, кого только могла здесь встретить.

Вечером, мгновенно уснув, она заняла полкровати, предоставив нам возможность спокойно поговорить. Но до разговора дело дошло не сразу, потому как мужчина, начавший осознавать, что мы вдвоём, что мы далеко и что никто помешать не может, всё-таки позволил себе расслабиться и, поспешно обняв меня, взял то, что хотел взять уже на протяжении пяти лет. Он слишком нервничал и переживал по одному ему известному поводу, что происходящее напоминало скорее пробный старт, чем приятный длительный перелёт.