Кубанские сказы
Шрифт:
Как ударили партизанские сотни по врагам, так те сразу отступать начали. Партизаны за ними. Стрельнет бандит из-за дерева – и к другому назад перебегает. Сверкнут бандитские сабли за скалой, пойдут в атаку партизаны, а враги уже отступили.
Все дальше в горы отходили белогвардейцы, а за ними шли красные партизаны. К вечеру на хуторах уже и выстрелов не было слышно.
Спустились мирные вечерние сумерки над партизанской заставой у реки Белой. Луна выкатилась круглая, блестящая, точно отлитая из серебра. В реке рыба
Дозорные партизаны за камнями на бурках лежала и тихий разговор вели. Говорили о той будущей жизни, за которую вели бой, о детях своих говорили, о том, кем они станут, когда вырастут.
– У меня хлопчик все машины строит, – сказал один казак. – Подрастет – инженером будет.
– Моя дочка не иначе, как на доктора выучится, – проговорил другой.
– Мой парнишка особый талант имеет, – улыбнулся третий. – На что ни глянет своими синими глазами, сразу все запомнит. А потом из дереза вырежет и коня, и тура горного, и орла – все, что видел…
– Добудем мы для детей наших радостную жизнь, и все они, кем захотят, стать сумеют! В руках наших птица-счастье, только не выпустить бы ее, – заключил четвертый партизан.
А потом друзья замолчали и долго смотрели на родные горы, на леса дремучие, на буйную реку…
В полночь вдруг затрещали кусты на другом берегу. Казаки-партизаны умолкли, – приготовили винтовки и видят: разбрызгивая серебристую воду, мчится через реку лавина черных всадников.
Яркими вспышками ударили партизанские винтовки, забились в воде кони и люди. Черные всадники назад, отхлынули, затаились и тоже стрелять начали.
Долго шла перестрелка. Трудно вести бой, когда навстречу твоей пуле двадцать вражеских летит. Но никто из партизан и не думал о том, чтобы отступить – ведь сзади них были раненые товарищи, были жены и дети, ради счастья которых пошли они на смертельный бой.
К рассвету, когда заклубился над Белой молочный туман, из пяти бойцов остался в живых только один. Переползая от камня к камню, напряженно всматриваясь в светлеющий туман, слал он за реку меткие пули.
«Хоть бы ветер донес до моих друзей-товарищей весть об этом бое, – думал партизан. – Ранен я, уходят последние силы, а врагов не сочтешь! Если прорвутся они – погибнут раненые, жены и дети наши погибнут, никого не пощадят белые звери»…
Вспомнил тут он друзей своих боевых, что лежали сейчас в партизанском госпитале. И еще зорче стал целиться, посылая врагам редкие, но точные пули.
Заря разгоралась над горами и розовые полотна легли на бурную реку, разогнали туман, когда белые банды пошли в двадцатую яростную атаку. Собрал партизан у мертвых товарищей патроны и, истекая кровью, продолжал бой.
– Помоги мне, река родимая! Брось с верховья свои воды, зашуми волнами, оборони партизанский стан от врагов, – просил он.
Шумела, плескалась река, но не было у нее сил встать непроходимой преградой перед врагами.
А бандиты уже опять к броду толпой собираются, подпруги на конях подтягивают.
Кончились у партизана патроны. Осталась только одна граната.
Привстал он из-за камней, взглянул на молодое, веселое солнце и прошептал:
– В последний раз вижу тебя я, солнышко ясное! Не боюсь погибнуть за правое дело, но хочется мне, чтобы сын мой, что спит сейчас в своей зыбке, не знал горя-кручины, чтобы жизнь его была светлой и долгой, как солнечный летний день…
И встал в памяти казака его сынишка – синеглазый, русоволосый, с темными бровями.
А бандиты уже с криками и визгом через реку несутся, шашки пламенем пылают, брызги воды, как кровь, из-под конских копыт летят.
Взглянул партизан на розовые от солнца горы, вдохнул свежий утренний воздух и крикнул:
– Горы родные, сохраните моего сынишку и сынов друзей моих! Пусть живут они и радуются новой жизни! Пусть трудом своим славят родную землю!
С визгом и руганью налетели на казака злодеи, взметнулись над его головой клинки. А он поднял руку и бросил себе под ноги гранату.
Вздрогнула земля от взрыва, клубы пыли скрыли партизана и его врагов. Сдвинулись вековые утесы, поползли в ущелье. И долго еще грохотали горы, точно переговариваясь между собой суровыми, гневными голосами.
А когда смолк грохот и рассеялась пыль, поперек ущелья, там, где раньше лежала дорога на Темнолесские хутора, стояла несокрушимая каменная стена. И был этот камень не похож на другие – теплый, розовый, с алыми жилками. Точно согретый человеческой кровью, как живой, переливался он на солнце.
Потоптались перед стеной бандиты, которые уцелели в бою, и, не найдя дороги, повернули обратно…
Прошло с тех пор немало лет. Истлели бандитские кости в горах и лесах кубанских. Счастливая жизнь, за которую сражались красные партизаны, навечно пришла в наш край.
Много людей приходило любоваться чудесным камнем, теплым и светлым, как здоровое человеческое тело.
Пришли раз сюда и уральские камнерезы – мастера, понимающие красоту и душу каждого камня. Долго любовались они каменной стеной, в глубине которой точно горело и переливалось пламя.
Двое мастеров остались на берегах Белой и стали учить кубанских хлопцев своему вековому искусству.
Немало сейчас у нас хороших кубанских мастеров-камнерезов. Делают они из теплого камня разные вещи дивной красоты. Под их руками родятся каменные чаши-цветы с тонкими прозрачными лепестками. Они высекают из камня горных орлов и узорные, точно кружевные, шкатулки.
Но каждый, кто входит в мастерскую, дольше всего стоит перед работой синеглазого камнереза. Почти десять лет жизни отдал этой работе кубанский мастер. Работа еще не окончена, но глаз не оторвешь от нее.