Кубок Брэдбери-2022
Шрифт:
– Женя, я стала такой страшной…
– Что? – все холодеет внутри меня. – Зай, ты никогда не была красивее, чем сейчас.
– Ты мне врешь! Зачем ты мне врешь?! – она снова плачет.
– Да нет же!
Что за кокетство? Беру в ладони ее лицо, провожу пальцем по коже.
– Лиза, ты никогда так не сияла. Ты просто светишься.
Целую ее, но она устало отстраняется.
До самого вечера она так и не захотела есть, и я остался с ней в постели, как с маленьким ребенком, который боится оставаться один.
Был уже глубокий вечер, когда я вспомнил про таблетки. Черт! Было поздно, и у Лизы только-только поднялось настроение, так что я решил никуда не идти, чтобы ее не расстраивать. Куплю завтра с утра, один день пропущу – ничего страшного. Мы уснули вместе в полном беспорядке, среди смятых простыней.
22.05.2031
Наступило утро, и я проснулся рано – наверное, потому, что мы рано легли. Солнце ласково прогрело одеяло и скользнуло по моей щеке. Что было вчера? Таблетки… Да ну их к черту.
Боковым зрением я вижу и чувствую, что Лиза еще не встала, и поворачиваюсь, чтобы ее обнять. Но когда я поднимаю голову, то обнаруживаю незнакомое лицо на соседней подушке. Я настолько не ожидал, что даже невольно вздрагиваю и цепенею. Это лицо напоминает мне Лизу, но оно другое: бледное, безжизненное, с впалыми глазами. Волосы собраны в какую-то косынку, которая чуть сбилась на бок ото сна, и из-под нее вместо роскошной медной копны торчит короткий куцый пучок.
Я отказываюсь верить своим глазам и встаю, чтобы найти Лизу в другой комнате. Может быть, она на кухне, готовит кофе, как всегда? Или в душе? Женщина в моей постели не может быть ею.
От моего резкого подъема она просыпается и в недоумении провожает меня взглядом сквозь слипающиеся веки.
Кухня. Прихожая. Душ. Пусто.
Ее обувь стоит в прихожей, плащ и куртка – на месте.
– Что случилось?
Ее голос возвращает меня в реальность. Лиза (теперь я понимаю, что это она) привстала в постели и следит за мной. Я смотрю на нее, и она встречает мое недоумение.
– Нам нужно к врачу.
– Ты что, не узнаешь меня?
Я окончательно узнаю ее, только услышав знакомый голос. Хоть он не меняется, какое счастье.
– Собирайся, нам надо съездить к нему прямо сейчас.
– Да в чем дело?! – она раздраженно трет глаза ладонью.
– Разве ты не чувствуешь себя хуже?
– Нет, даже наоборот, гораздо лучше, чем вчера.
– Но…
– Что?
– Твоя кожа… И волосы…
Она вздрагивает и подлетает к зеркалу над своим столиком, но ее отражение, кажется, ничуть ее не смущает – она лишь глубоко вздыхает.
– Ничего нового.
– «Ничего нового?!» Собирайся.
Уже знакомый нам врач-рептилия встречает нас в белом чистом кабинете. Я не помню, как выходил из машины, помогал Лизе, нес ее сумку, искал в коридорах кабинет. Охранник крикнул мне в спину, что мы не надели бахилы, и я ответил ему что-то не цензурное, не помню что именно.
– Евгений, честно говоря, я ждал вас позже, ведь ваш курс…
– Ни черта не работает!
Я тычу в него пальцем, а Лиза с извиняющимся лицом присаживается на краешек кресла. Врач смеряет ее почти равнодушным, спокойным взглядом.
– Что привело вас ко мне? – холодные глаза обращены ко мне.
– Вы что, вы разве не видите? Это вы мне объясните, что происходит! Все было хорошо вчера, а сегодня вот так!
Я не нахожу в себе сил, чтобы показать на Лизу рукой, поэтому бессильно падаю в свободное кресло. Чувствую, как руки трясутся и все тело бьет мелкая противная дрожь.
– Почему вы решили прервать терапию?
– Что? Мы не прерывали!
– Но мне очевидно, что вы не принимали свои таблетки как минимум двое суток.
– При чем тут я, я спрашиваю вас о ней! Не уходите от темы!
– Мы с Елизаветой обязательно пройдем все необходимые тесты, но ваша паника связана только с вашими таблетками. Вы нарушили график приема, отсюда такая реакция.
– Как?! Как мои таблетки влияют на нее?
Внутри меня все упало. Я виноват в ее состоянии? Чертова безалаберность.
– Нет. Вы бы не заметили всего «этого», если бы не перестали пить таблетки.
– Что это значит?
Он устало вздохнул, сделал какую-то запись и сложил руки на груди.
– Задача вашей терапии была в том, чтобы вы не замечали изменений, которые происходят с вашей женой. Эти изменения были неизбежны, ей необходимо было пройти через них – таково лечение. Но они не вызвали бы в вас ничего, кроме боли, разочарования, усталости, измученности. А я рискну предположить, что, пока вы принимали таблетки, ваши отношения пережили своего рода ренессанс, новый виток, возрождение. Я не прав?
Я начал перебирать в голове наш последний месяц: ее буквально сияющая кожа, улыбка, тот-самый-запах. Существовало ли хоть что-то из этого в реальности? Пока я бродил в своих воспоминаниях, Лиза тихо произнесла:
– Значит, эти таблетки внушили ему любовь ко мне? В них была причина… всего? Если бы не они, мы бы уже расстались?
Я знал, что она вспоминает те же моменты, что и я. Я в самом деле осознал только сейчас, как Лизу зажигало мое искреннее восхищение ее телом и плохо контролируемая страсть.
– Таблетки не могут внушить чувства, – покачал головой врач. – Но они могут как бы заморозить ваш образ в памяти и ощущениях партнера в том виде, в котором вы были в самом начале лечения. Это делается для того, чтобы он видел в вас в первую очередь не болезнь, а вас саму, на уровне инстинктов: запахов, прикосновений, звуков. И это работало! Если бы не произошло перерыва, ваш муж принимал бы таблетки до тех пор, пока вы бы не поправились и не восстановились. В целом, – он обратился ко мне. – Вам ничто не мешает продолжить терапию.