Кубок лунника
Шрифт:
…Джин, быстрым шагом идущую сквозь ирисы. В свете синей луны они расходились вокруг нее волнами, длинные волосы плыли за ней, словно плавники вуалехвостки, и между прядями то и дело проскальзывали фиолетовые искры. Как странно, подумала Малика, у Джин совершенно белые волосы. Седые? Или она уродилась блондинкой в отличие от своего братца? Джин была одета в простую холщовую рубаху и грубые штаны, одеяние землепашца или пастуха, но шла с истинно королевским величием, а за ней, почти приминая цветы, тяжело стелился шлейф убийственной силы, Малика почти ощущала,
…Но это не все. Отталкиваясь от лунника, отрываясь от бушующего потока его энергии, в самый последний миг ведьма увидела незнакомца в старомодном кафтане с серебряным позументом. Он был высок ростом, довольно тонок в кости, темноволос и бледен. Красив той красотой, которая обычно зовется йоргговой. Хотелось утонуть в его глазах, упокоиться среди мертвой, неподвижной тьмы, чтобы уже никогда, никогда не возвращаться…
– Смотри на меня, не отворачивайся! – в сознание просочился рык лунника. Малика дернулась в его руках, осознала, что лунный лорд держит ее лицо в ладонях, наклонился к ней так близко, что горячее дыхание коснулось губ.
По телу прошла болезненная судорога, и Малика, вцепившись в запястья лунника, почти повисла на его руках.
– Вы стоять можете? – с непонятной злостью в голосе спросил граф.
– Не знаю.
– Мы только-только вышли на охоту, а вам уже дурно.
– Это все… он.
– А! Вы наконец увидали Хаора Ливори, так?
– Помогите мне сесть, – шепнула ведьма.
Тьма, заполнившая ее, медленно отступала. Но глаза… Всеблагий, эти глаза… Она даже не могла подыскать слов, которые бы описали пережитое. Темный смертный покой. Бездонная воронка, в которую лишь соскользнешь – и падение будет длиться вечно.
Она и не заметила, как граф обнял ее за плечи и крепко прижал к себе. А потом, окончательно придя в себя, хихикнула.
– Вы что, на самом деле считаете, что я им ровня?
– Почему бы и нет?
– Ведьмаки такой силы да еще призрак такой степени ярости не оставят от меня и мокрого места. Все равно, что попасть между молотом и наковальней.
Пальцы лунника осторожно перебирали пряди ее волос, и было это невыносимо приятно. Как последнее, очень мутное воспоминание о матери.
– Но мы ведь уже обсуждали, что вам не следует вступать с ними в противоборство, – почти прошептал он, – все, что вам нужно сделать, это дождаться, когда Джин начнет колдовать, вырвать у нее Хаора и отправить его за пределы Этернии.
– А как же Нэйд?
– Если он успеет сделать то, что хотел – хорошо. Не успеет –как-нибудь переживет.
– Сомневаюсь, что я все это переживу, – буркнула ведьма и тут же решила, что пессимизм – это плохо, просто хуже некуда, – вся беда в том, граф, что у Хаора могут быть свои собственные планы. Так-то.
Граф отстранился и пристально, не мигая, посмотрел на Малику.
– Я сделаю все, чтобы вы остались живы, госпожа Вейн. Ну что, идем?
Она вздохнула. Голова не кружилась, сил прибавилось. Это означало, что надо просто подняться – и идти. Возможно, навстречу собственной гибели.
– Подумайте о трех сотнях фунтов, – усмехнулся лунник, – эта мысль должна вас согреть.
– Перестаньте смеяться надо мной, граф.
Прогулка под синей луной напоминала поход к гнезду василиска. Ты идешь, не видя опасности, василиск притаился в своей норе, обвил драгоценную кладку. Если к гнезду забредет бедолага из числа простых смертных – ему конец. А если ведьма… Впрочем, ведьма никогда добровольно не приблизится к логову чудовища, потому что ощутит его присутствие за много футов до смертельной черты.
Вот и сейчас – Малика брела, словно годовалый младенец вцепившись в руку лунника – и всем телом чувствовала возрастающий напор силы, будто ледяной ветер хлестал по щекам, давил на грудь, вырастая невидимой преградой. Сила была знакомой, почти родной, свитой из невидимых нитей с привкусом ржавчины и стоялой воды. И не было в этом ровным счетом ничего удивительного, если вспомнить о своеобразной «специализации» Хаора Ливори, которую унаследовали его внуки.
Ведьма посмотрела на синий диск луны. Он почти утонул в глубоком ночном небе, стал едва заметен, но при этом стелил по долине полотна призрачного светло-голубого света. Покосившись на своего спутника, Малика поняла, что он тоже смотрит на луну.
– Время заканчивается, – глухо произнес он, как будто простонал сквозь зубы, – Нэйд начнет призывать Хаора, когда Ночная странница будет в зените.
– Надеюсь, мы не столкнемся по дороге с Джин.
– Она будет двигаться к нашему другу Нэйду с противоположной стороны пустоши. – он замолчал, потом спросил, – вам страшно, госпожа Вейн?
Малика покачала головой. Врать не имело смысла – толку-то, если через час ее может не стать?
– Немного. Я боюсь, что не справлюсь с вашими птенчиками, граф. Я…
Ведьма не успела закончить. Резкий удар вбок – и она оказалась на сырой земле.
– Что вы… – возмущенно начала она, – что вы себе позволяете?!!
– Ш-ш-ш… тихо, – граф приложил палец к губам, – послушайте лучше.
И тут же отполз на пару шагов, улегся на землю. Малика, морщась, прислушалась к звукам ночи. Сперва – ничего странного или необычного. Шелест ирисов, доносящееся издалека уханье филина. А потом ведьма услышала – слабое, как будто придушенное… мяуканье.
Она молча посмотрела на лунника – и тот кивнул, словно отвечая на так и не заданный вопрос.
– Мы почти на месте, госпожа Вейн. Будет лучше, если и Нэйд, и Джин останутся в неведении относительно нашего присутствия.
Малика судорожно выдохнула. Невидимый кот продолжал надрывно мяукать, как будто знал собственную судьбу, судьбу жертвы – потому как быстро собрать нужное количество силы можно только при помощи крови, заполнившей каждую линию нарисованной звезды.
– Мне кажется, что он еще кое-что задумал, кроме беседы со своим дедом, – шепотом заметила ведьма, – Нэйд собирает силу, много силы… Зачем ему столько?