Кучум
Шрифт:
Только тут она заметила, что волны взлетают на огромную высоту, увлекая за собой легкую долбленку, и Назис с трудом удерживает ее на волне, усиленно выгребая коротким веслом между валами вздымающихся вверх водных громад.
— Дальше плыть нельзя! — крикнул он изо всех сил, стараясь перекричать все усиливающуюся бурю. Она не расслышала его слов и лишь прикрылась рукой от водяных брызг, окатывающих ее с головы до ног. Назис попытался повернуть лодку к берегу и тут же волна накрыла их, подбросила лодку вверх, перевернула и швырнула в сторону от берега.
Зайла-Сузге
ПОЗНАНИЕ ПОДВИГА
… Казачий струг укрылся от налетевшей грозы, свернув в устье Вагая. Гребцы измотались за день, а хлещущие сверху потоки воды вымочили всех до нитки. Быстро натянули походные шатры, укрылись под ними, стали выжимать сырую одежду. Разводить костер в такую грозу ни у кого не было желания.
— Чего панцирь не снимаешь? — ткнул пальцем в грудь Сабанака Яков Михайлов.
— Зачем? — отозвался тот. — Ему сохнуть не надо. Пусть…
— Спать как в нем станешь? — не унимался Яков. Ему нравился спокойный и подвижный Сабанак, который не гнушался любой работы и всегда соглашался пойти в караул, когда другие падали от усталости. Вот и сейчас он подшучивал над ним по старой привычке, не желая обидеть того.
— Так мне спать не хочется пожал плечами Сабанак, — в карауле останусь.
— Смотри не усни, — сладко зевнул есаул. — Возьми с собой Гришку Ясыря. Вместе веселей будет.
— Хорошо, — согласился он и вылез из шатра под проливной дождь.
Гроза то утихала, то накатывала с новой силой и при вспышках молний длинные тени падали от корявых стволов росшего по берегу тала. Сабанак невольно втягивал голову в плечи, не давая дождю попасть за воротник. Он не пошел звать Гришку Ясыря, который все одно бы заснул под деревом даже в такой дождь. Он привык к одиночеству. Так было даже спокойнее.
Неожиданно он увидел в вспышке ударившей сверху молнии громадного зверя, направляющегося к шатрам, где спали казаки. Он походил на волка, но был гораздо крупнее и выше его. Сабанак потянул саблю из ножен но она не поддавалась, а может быть, он слишком нервничал. Тут зверь повернул морду в его сторону и он увидел полыхнувшие зеленым холодным светом глаза, жутко смотрящие прямо на него. Несмотря на холодные потоки воды, Сабанак вспотел и подумал, что это явно не простой зверь. Ему не раз приходилось слышать от стариков, будто есть люди, которые принимают звериное обличье и нападают на людей, душат их, утаскивают на дно реки. И этот зверь походил больше на того самого оборотня, нежели на настоящего волка.
Наконец, Сабанаку удалось вытащить саблю и он взмахнул ею перед собой. Зверь оскалился и глухо зарычал, тяжело ступая, пошел на него. Первым порывом было желание убежать, но сзади была река, а путь к шатрам отрезан приближающимся страшилищем. И тогда, подняв над головой саблю, он рубанул того по огромной башке, по открытой пасти, уже дышавшей ему в лицо. Но сабля прошла сквозь оскаленную морду и ткнулась в землю. Он замахнулся снова, но зверь вдруг исчез. Сабанак кинулся к шатру, потянул ближайшего к нему казака за ногу.
— На караул айда, — проговорил негромко прерывистым голосом.
Казак сел, протер глаза, не понимая, куда его зовут. В темноте не было видно его лица, но для Сабанака это было и неважно. Лишь бы кто-нибудь оказался сейчас рядом с ним.
— Чего случилось, Сабанак? — послышался голос атамана.
— Зверь рядом ходит, — не раздумывая, сообщив тот.
— Что за зверь? Кучум что ли?
— Может, и он. Страшный такой и глаза горят…
— И мне не спится. Неспокойно чего-то, — Ермак нащупал сапоги, выглянул из шатра. — Ничего не слышишь? — спросил вдруг он.
— Нет, — откликнулся Сабанак.
— Вода хлюпает. Будто идет кто через речку.
— Сейчас гляну, — он пошел вокруг шатра и увидел неподалеку темные фигуры людей, выбирающихся на берег с копьями и саблями наперевес, он громко вскрикнул и кинулся обратно.
Ермак уже бежал к нему навстречу с саблей в руках.
— Вставайте! К бою! — закричал он и рубанул кинувшегося на него воина, отбил удар другого. — Отходим к стругу, — указал рукой выскакивающим из шатров полуодетым казакам.
Несколько человек бросилось сталкивать с берега струг в воду, отбиваясь от все прибывающих татарских воинов. Остальные, встав плечо к плечу, сдерживали натиск, оглядываясь назад, ожидая пока столкнут тяжелый струг и можно будет взобраться на него.
Ближним к берегу бился Яков Михайлов, не успевший даже натянуть сапоги. Перед ним угрожающе размахивал копьем высокий татарин, но Яков отбивал удары, ловко орудуя саблей, и постепенно пятился к реке, где уже покачивался на волнах спасительный струг.
— Да отцепись ты от меня, — крикнул он наседавшему воину, тут ноги его разъехались на мокрой земле и он упал на спину. В тот же миг острие копья ткнулось ему в грудь, пройдя тело насквозь.
— Есаула убили! — громко закричал Гришка Ясырь, увидевший это, и налетел на татарина, рубанул с оттяжкой по шее, бросился к Михайлову, приподнял его, потащил к воде.
Ермак отступал рядом с Сабанаком. Они видели, что почти все казаки забрались на струг и ждут их, не отплывая. Но татары наседали с небывалым бешенством, не давая подойти им к воде. Тогда атаман, увидев, что с левого края врагов меньше, крикнул казакам, бывшим на струге.