Куда идем мы…
Шрифт:
Он повернулся к Гуа.
— Помолчи пока.
И снова Черному:
— Рясу.
Шатаясь, тот встал и подошел к встроенному в скалу сейфу. После пятиминутных манипуляций дверь открылась, и ряса полетела в лицо Психу.
— На, застрелись!
Псих ловко поймал одежду и резюмировал.
— Дело сделано. Ну что — я его кончаю, закрываю квест и сваливаем?
В этот момент Гуа приняла свой настоящий облик и ответила:
— У меня другое предложение.
Она повернулась к пленнику:
— Черный, я готова оставить тебя в живых, если ты сменишь класс на монаха и отправишься в паломничество в Москву
Черный сел прямо на пол, привалился спиной к стене и засмеялся. Его смех был похож не то на кашель, не то на карканье ворона.
— Отметил, блин, день рождения. Почему я веселый такой… — пропел он и показал Гуа и Психу средний палец. — Вот вам. Монахом не стану. Нафиг нужна такая жизнь. Это же до гробовой доски, к нормальной жизни уже никогда не вернешься. Так и будешь до смерти крупу жевать как хомячок. А я мясо люблю. Кончайте уже. Сдохнуть в юбилей — не худшая дата. Круглая.
— У меня есть идея получше. — вдруг сказал Псих. — Задолбался я один с этим ребенком валандаться. Почитай сутру, а? Ручаюсь — через пять минут ему совсем другие мысли в голову придут.
Гуа пожала плечами и начала чтение.
Ожидания Психа не оправдались. Через пять минут медведь продолжал показывать «фак» в ответ на все вопросы.
Через 15 минут Псих его зауважал.
Через 25 минут — смотрел на бандита почти с ужасом.
— Достаточно. — сама себе сказала Гуа, когда минуло полчаса. — Твое последнее слово, Черный.
Говорить медведь уже не мог, поэтому молча показал своим мучителям палец.
— Знаешь что, Псих. — в раздумье сказала Гуа. — Пожалуй, я тебе его не отдам. Все равно монахом он не будет, а такая корова нужна самому.
Она повернулась к пленному.
— Слушай меня, медведь. Предложение меняется. Клан Штанских создает академку на Земле, на острове Рикорада. Как ты смотришь на предложение к нам вступить? Класс сохраняется, плюшки у нас жирные, с прокачкой поможем.
— А в комплекте с этими добряками — жесткая дисциплина и ночные тревоги. — закончил за нее Черный. — Плавали, знаем.
Он помолчал еще секунд пять. Отдышался.
— На бессрочный контракт не пойду. — выплюнул слова Черный. — Это то же самое рабство. Смысла нет.
— Хорошо, десять лет. — сказала Гуа. — Штрафные санкции будут конские, сразу предупреждаю. С такими, как ты, по-другому нельзя.
— Пять. — выдохнул медведь.
— Десять, Черный, десять. — уверенно сказала куратор. — Десять лет за жизнь — это дешево. Но ты мне понравился. В хорошем смысле слова.
Когда на площадке перед опустевшей пещерой Гуа подвесила портал на Рикорда, Черный сиганул в него привычным движением. На другом конце его уже ждали.
Гуа повернулась к Психу и прощально помахала ему ручкой.
— Погоди. — остановил ее обезьян. — Зачем ты эту самодеятельность развела?
— Потому что мой план был лучше. — уверенно сказала куратор. — У тебя бы все закончилось нашинкованным ливером и ты был бы очень грязным. А у меня смотри как все хорошо получилось.
— Пусть так. — согласился Псих. — А зачем тихушничала? Почему меня не предупредила?
— Ну должна же я была проверить — не привираешь ли ты про «Минимизацию». — улыбнулась она. — Ты ведь соврешь — недорого возьмешь.
Она посмотрела на лицо собеседника и просительным тоном сказала:
— Ну Псих, ну, пожалуйста, не дуйся! Можно подумать — ты меня никогда втемную не разыгрывал.
— Да я не дуюсь. — отмахнулся Псих. — Что на тебя дуться, я тебя что — первое столетие знаю? Я просто думаю.
— О чем?
— Да мне теперь одна мысль покоя не дает: почему же я так быстро согласился? Может, и впрямь — старею?
Глава девятнадцатая. Кундур
(где уставший от безденежья Псих отправляется на халтурку)
с. Кундур,
Амурской локации
49°10' с. ш. 130°76' в. д.
— Идиотское занятие — быть монахом! — ворчал Псих, топая по дороге с хурджином на плече. — Жрать нечего — как из Еврейки в Амурку перебрались, так только и делаем, что сухари грызем. Больше нечего. Боюсь подумать, что будет, когда они кончатся. Драк тоже на травяной диете. Денег у нас нет и не предвидится. Мне даже в сейфе этого медведя пошарить не дали — некошерно это, мол, для монаха. А не жрать ничего — кошерно! Городов по пути нет никаких, а крестьяне, сволочи, жадные. Их проси, не проси — не подают ни шиша. Доведут меня эти кулаки — в следующей деревне буду подаяние просить, красноречиво покачивая посохом перед мордой. О, как раз село вдали появилось. Глянь на карте — что это? Все равно сидишь, ничего не делаешь, спину нашему лосемоту в обратную сторону выгибаешь.
— Это село Кундур. — ответил Четвертый, а через несколько секунд добавил. — Про него даже у Папки-Паганеля написано: «Главная достопримечательность окрестностей села Кундур — огромное кладбище динозавров. 65 миллионов лет назад селевой поток собрал и похоронил здесь множество доисторических ящеров, чьи останки неплохо сохранились и по сей день. Именно здесь был найден и извлечен первый в России скелет динозавра в полной комплектности, от головы до хвоста. К тому же динозавр оказался неизвестным науке видом, которого назвали „олоротитаном“, то есть „лебедем-гигантом“. Само село слова доброго не стоит, пиво здесь отвратительное…». Ладно, это уже частности.
— Никакие это не частности, это подлинное призвание твоего Пепки — жрать и жаловаться, жаловаться и жрать! — наставительно сказал Псих и задумался.
Потом встряхнул головой и сказал:
— Нет, на кладбище динозавров не пойдем. Был у меня один знакомый некромант — вот он бы порадовался. А нам там что делать? О, смотри, какой-то крендель из села чешет. Давай тормознем, чашкой для подаяний перед носом потрясем и спросим: «Мелочь есть? А если найду?».
— Псих, я тебе сто раз объяснял! — завелся Четвертый. — То, что я сижу и вроде ничего не делаю, вовсе не значит, что я не прокачиваюсь. У меня язык скоро самой сильной мышцей тела станет из постоянного читания сутр. Ты сейчас накосячишь, и мне опять очки снимут. А ты попробуй «Святость» хотя бы на десять пунктов подними?