Куда идем мы…
Шрифт:
Увидев, что противник «поплыл», Псих усилил натиск и Черный вынужден был начать отступать.
— Ну что, мелкий крадун, получил от папки? — весело крикнул монах, развивая успех. — Давай, тащи рясу, пока я ремень не снял.
— Хорошо. — вдруг сказал Черный, опуская пику. — Твоя взяла, сейчас принесу.
Он повернулся к Психу спиной и сделал несколько шагов в направлении двери. Уже стоя в проеме, он повернулся и поклонился.
— Спасибо за спарринг, любитель красных петухов. Слушай, братан, у меня тут юбилей на носу, куча дел…Одних приглашений сорок штук отправить надо. Я тебе потом отдам, лады? Ты через месяцок зайди. Или через два.
И дверь захлопнулась, отрезая обманутого Психа от вожделенной рясы.
Сказать, что обезьян впал в ярость — это ничего не сказать. Купиться на такой дешевый трюк?! Это даже не фиаско, братан — это какое-то днище.
Псих выносил дверь несколько часов, и от методичных ударов железного посоха у всех обитателей пещеры началась мигрень. Но никто, разумеется, и не подумал пойти и отворить униженному и оскорбленному.
Немного сбив свою ярость, обезьян еще пару раз пнул заговоренную преграду и сел у входа.
Темнело. Завели свою торжествующую песнь знаменитые биробиджанские комары…
Продолжать здесь сидеть не было ни малейшего смысла.
Псих встал и уныло поплелся в сторону монастыря.
Сделав пять шагов, остановился.
Повернулся в сторону пещеры.
Сплюнул и сказал:
— I’ll be back!
Глава семнадцатая. Валдгейм. Биробиджанский район
(где страсти по рясе достигают новых высот мордобития)
с. Валдгейм,
Еврейской автономной локации
48°41' с. ш. 132°58' в. д.
Псих появился в монастыре, когда уже стемнело.
— Ну как? — сразу подскочил к нему Четвертый. — Нашел?
— Все прекрасно! — заверил его Псих. — У меня все под контролем. Для первого раза результаты великолепные. Сделано самое главное — ряса найдена. Она там, в пещерах, у этого Черного. Более того — он сам мне признался, что украл ее.
— То есть, ты с ним даже виделся? — удивился Четвертый. — А с рясой что?
— Все хорошо с рясой, не волнуйся! — сказал Псих. — Идет процесс перехода ко второму этапу реализации. В данный момент я занимаюсь разработкой плана извлечения рясы из закромов этого чудака. Работа будет сделана в кратчайшие сроки и уже завтра я приступлю к исполнению.
Он немного помрачнел и добавил:
— Все будет хорошо. Не псы. У меня все под контролем. Тебя здесь как — монахи не обижали? Кормили-поили?
— Да, все хорошо. Пока тебя не было, меня три раза поили чаем и два раза кормили. Они очень внимательны ко мне.
— Жаль. — честно признался Псих. — Я бы с удовольствием настучал кому-нибудь по кумполу.
Четвертый успел достаточно хорошо изучить своего спутника, чтобы понять — Псих темнит. Причем темнит отчаянно и не особо скрываясь.
— Псих, ну хватит уже! — и молодой монах посмотрел в глаза обезьяну. — Рассказывай, что случилось. Я же вижу, ты сам не свой.
— А что рассказывать? — Псих достал свой посох и принялся постукивать им по камням, которыми была вымощена дорожка. — Отымели меня, вот что случилось. Не смог я рясу отобрать. Хотел, но не смог. Сил не хватило.
— Как не смог? — неосмотрительно ляпнул ошарашенный Четвертый, и, разумеется, Псих немедленно взорвался.
— А вот так! — заорал он. — Не шмогла я, не шмогла. Хреновая тебе лошадь досталась, монашек. Старенькая и битая. Я вам честно сказал — я калека. По сравнению с собой прежним — я старый пердун в памперсе на инвалидной коляске. Но меня кто-нибудь слушал? «Да ладно, Псих!», «Прорвемся, Псих!», «Мы же тебя помним, Псих!», «Ты крутой, Псих!». А вот Псих больше ни фига не крутой оказался. И первый же встреченный приличный боец Психа развернул к лесу передом, к себе задом — и пинком на улицу выставил.
Псих замолчал так же внезапно, как и взорвался и лишь мерное постукивание посоха о камень нарушало ночную тишину. Четвертый смущенно молчал — потому что ну а что тут можно сказать?
— Пойдем спать, Босс. — демон встал. — Сегодня было говенным, а завтра будет трудным.
Где-то в Биробиджанском секторе
Еврейской автономной локации
48°68' с. ш. 132°87' в. д.
Утром Псих ушел из монастыря в отвратительном настроении. Лететь он не стал и молча мерил дорогу ногами. Ему надо было подумать. Демон не без оснований подозревал, что Черный из ворот больше не выйдет, стучи — не стучи. При этом никакого пусть даже рабочего плана — как его выманить из логова — в голове у Психа так и не зародилось. А до пещеры уже вон — рукой подать.
Настроение от всего этого, сами понимаете, только падало, поэтому, услышав через Узун-кулак чьи-то шаги навстречу, Псих спрятался в придорожных кустах даже с какой-то радостью и предвкушением. Ему было крайне необходимо сорвать на ком-то злость.
В обратном Психу направлении, то есть из пещер к монастырю, топал какой-то сатироподобный демон — мелкий, кудрявый и копытный. Не иначе как бывший баран.
Псих даже разговоров заводить не стал — выпрыгнул на дорогу и одним ударом посоха отправил ходока в лучший мир, подарив ему теоретическую возможность перерождения в Стране Бескрайних Пастбищ.
После чего обшарил тело и извлек из-за пазухи конверт.
Конверт скрывал открытку — весьма, кстати, приличную. Открытка была адресована настоятелю монастыря.