Куда идем мы…
Шрифт:
— Рясы нет.
— Что?! Что ты сказал?! — рявкнул настоятель и неожиданной рысью кинулся внутрь.
Он вихрем ворвался в комнату и увидел пустой стол, на котором оставил рясу.
Мгновенно игумен стал белым, как медведь, схватился за сердце, осел на пол, как будто из него выдернули все кости…
И умер.
Стариковское сердце все-таки не выдержало треволнений последних суток.
— Эй, ты куда! А ну стоять! — кинулся к оседающему игумену Псих, подхватил тело, но тут же понял, что грешная душа настоятеля уже где-то там, в лучшем из миров. Мнется в очереди в ожидании вердикта о сроках и перспективах перерождения.
— Ну что за невезуха! — выругался Псих. — Ускользнул, поганец. И кого теперь допрашивать прикажешь?
Он скользнул взглядом по комнате, и в его голосе послышался металл.
— Эй, вы, двое. Оба сюда! Где наша ряса?
Дальнейшее Псих помнил нетвердо — у него, как говорится, «упала планка» и он психанул по-настоящему.
Первым делом ограбленный паломник отлупил Правого и Левого.
Хорошо так отлупил, на совесть.
Потом погнал их своей железной палкой собирать всех монахов.
Когда личный состав построился — устроил личный досмотр, самолично обшмонав каждого. Рясы под одеждой ни у кого не оказалось, и Псих на всякий случай еще раз отлупил Левого и Правого.
Оставив всех стоять под солнцем, как новобранцев на плацу, обезьян чуть не до несущих бревнышек осмотрел покои настоятеля. Рясы не нашел и долго ругался плохими словами.
Затем затолкал проверенных монахов в проверенные покои, щедро раздавая пинки и зуботычины, и закрыл всех там на засов.
Наступил черед планомерного обыска всех уцелевших строений монастыря.
Безрезультатно.
Судя по всему, упрямство обезьян прокачал до капы, потому что немедленно приступил к планомерному поиску захоронок в окрестностях монастыря. Перерыв был сделан только потому, что уже наступила ночь и в темноте шариться по кустам стало неудобно.
В этот момент зашуганный не хуже монахов Четвертый попытался было поговорить с Психом, но нарвался на натуральную истерику:
— Что значит «брось»? Что значит «ладно»? Ты что, забыл — там две пилюли смены класса на рукава пришиты! Как мы еще двоих завербуем? Как, скажи мне, ты же Босс! Или ты хочешь сказать — мне одному придется с тобой валандаться? Ах до самой Москвы?! А вот это ты видел?
И он сунул прямо под нос монаху искусно скрученную дулю с далеко торчащим большим пальцем.
— Все, жди меня здесь! Я скоро! — и он повесил в воздухе фиолетовый портал.
— Ты куда? — тут же спросил Четвертый, который очень боялся, что Псих в ярости учинит что-нибудь совсем непотребное.
— К Кабану в гости. Буду какой-нибудь поисковой артефакт выпрашивать. Он, правда, свой долг ночью погасил, ну да ладно — теперь я ему должен буду.
И Псих уже собрался нырнуть в портал, но был остановлен криком Четвертого, которого неожиданно осенило.
— Погоди! Да постой, говорю! Я вот думаю — а вдруг к настоятелю тоже кто-нибудь порталом приходил?
Псих мгновенно все понял, и, выругавшись про себя, помчался к покоям настоятеля. Там он отодвинул засов и зычно гаркнул:
— Выходи строиться!
Просидевшие весь день взаперти монахи уже привычно выстроились в две шеренги. Судя по состоянию Левого и Правого, за этот день их отлупили еще несколько раз.
— В туалет позже! — упредил самый напрашивающийся вопрос Псих. — Сначала очень качественно думаем и вспоминаем: не было ли среди знакомых настоятеля какого-нибудь мага, умеющего пользоваться порталами?
Монахи загалдели одновременно и потому понять ничего было нельзя.
— Молчать! — гаркнул Псих и ткнул пальцем в Правого. — Говори ты.
Бывший телохранитель, демонстрируя дырки на месте свежевыбитых зубов, прошамкал:
— Щёрный его жовут. Шошед наш. У него база — на другом берегу Биры. В пещерах. Шотни полторы бойцов. Уровень не шветит, но ошень шилён. В округе никого шильнее нету.
Глава шестнадцатая. Валдгейм. Биробиджанский район
(в которой заносчивый герой получает мощный удар по самолюбию)
с. Валдгейм,
Еврейской автономной локации
48°41' с. ш. 132°58' в. д.
— Ответ исчерпывающий. Оценка пять. — объявил Псих. — Зря я вас подозревал, товарищи монахи. Но извиняться не буду, вам эта вздрючка только на пользу. Значится, так. Поскольку сейчас уже темно, утром я отбываю в гости к вашему Черному. Босс остается на вашем попечении. Не дай бог он лишний раз чихнет — вам всем сегодняшний день днем рождения покажется. Я не шучу. Босса кормить, поить чаем. Лося — то же самое, за вычетом чая. Недостоин. Вольно, разойдись.
Посмотрев вслед табуну монахов, ускакавшему в направлении отхожих мест, Псих повернулся к Четвертому:
— Пошли спать, Босс. Трудный день был.
Утром Псих засобирался в дорогу сразу после завтрака, и немного смущенно спросил у Четвертого.
— Меня одно смущает, Босс. Если этот Черный и впрямь неслабо прокачан и у него немалая банда, я боюсь, мирно договориться не получится. К черту политес — рясу придется выбивать, причем не сдерживая замах палки. Можешь мне в двух словах объяснить — при каких условиях тебе «Святость» резать начинают? А то я сам принцип не пойму. Я, как догадываешься, никогда к этому параметру не приценивался.
— В двух словах не могу, — улыбнулся Четвертый, которого известие о новой зацепке и возможном похитителе очень обнадежило. — Могу в трех: «несоразмерное применение силы». По сути, никто не запрещает тебе нас защищать. Драться можно и даже нужно, боевые монахи есть во всех монастырях, ты это лучше меня знаешь. Но в драке есть одно условие: необходимо соблюдать принцип минимального зла. Если есть возможность просто напугать — вот совершенно не надо убивать всех, как ты сделал в Бикине. Грубо говоря: напугать лучше, чем избить. Избить лучше, чем убить. Убить одного лучше, чем убить всех. Ну и, если нет других указаний от Системы, убивать можно только того, кто сам пытается тебя убить. В книгах так и пишут: самый главный принцип — это принцип справедливого воздаяния. Что заработал, то и получи.