Куда идут русские?
Шрифт:
Как бороться с грязью?
Кто-то первым делом вспомнит здесь о цензуре. Запретим, мол, ругаться с телеэкрана, закроем неугодные программы и периодические издания — и сразу наступит полное торжество нравственности. Да и соответствующую статью в Уголовном кодексе тоже никто не отменял. Однако инквизиторские методы никогда себя не оправдывали, а уж в нашей стране и подавно. Болезнь лишь уйдет внутрь.
На деле больше внимания нужно уделять настоящей культуре, а не заимствованному иностранному ширпотребу, напичканному англоязычными «motherfuckers» и прочими эквивалентами нашей собственной
Что же касается сохранения нравственного здоровья, мне в связи с этим вспоминается притча о Будде. Еще босоногим проповедником бродил он по деревням, рассказывая крестьянам о своем учении. В одном из селений его стали бранить последними словами. На что Будда невозмутимо ответил: «Вчера я был в другой деревне, где меня превозносили в похвалах. Но я не принял их слов: это не мое. И вашу брань не возьму. Оставьте ее себе».
Внутреннее спокойствие и душевное равновесие, пожалуй, единственный способ борьбы с этим злом. Важно, слыша брань, не заводиться, не давать энергетическому вампиру, которым является любой злобный матерщинник, упиться нашей энергией, излив потоки своей душевной нечисти. Пусть оставит ее себе.
И главное — не забывать собственных православных ценностей, несовместимых с употреблением бранных слов. Помимо всего прочего, матерясь, мы служим дьяволу. И любителям крепкого словца неплохо было бы хоть изредка вспоминать и об этом.
Глава 11. Чужой каравай всегда слаще?
«Зависть — чувство досады, вызванное благополучием, успехом другого» (Ожегов)
Зависть всегда была свойственна людям. И с тех пор, как Каин убил Авеля, не случайно считается одним из самых страшных грехов. Несмотря на это, у любого народа на каждого Моцарта обязательно найдется свой Сальери.
Мы же и сюда привнесли свою национальную специфику. Многим, наверное, знаком анекдот, в котором встречаются двое грузин: «Кацо, у тебя машина есть? Есть. И у меня тоже. А у Гиви нет. Давай и ему купим». В то время как диалог двоих русских выглядит иначе: «Иван, ты сидел, и я сидел, а Петька еще нет. Давай и его посадим».
Здесь впору задуматься: на самом деле мы необычайно завистливый народ или же это не более чем очередной навет наших врагов?
Действительно ли у русских какая-то особая зависть?
Трудно говорить о прошлых поколениях. Однако, обратившись к авторитетным источникам, мы видим, что в произведениях Толстого, Достоевского, Чехова герои мечутся, ищут свою правду, переживают бурные страсти. Но тех, кого съедала бы черная зависть к ближнему, отыскать среди них нелегко. То ли эта грань человеческой души не исследовалась нашими классиками, то ли зависть не была столь уж определяющей чертой русского характера. (Тем более что и в более ранних источниках народ наш всегда изображался как смиренный и незлобивый.)
Но откуда же тогда взялось распространенное убеждение западных и отечественных политологов в том, что, к примеру, революция 1917-го родилась именно из зависти русского народа к богатым?
Кто-то скажет здесь, что чувство это было не свойственно русским лишь до тех пор, пока они жили общиной: при патриархальном укладе жизни не существовало самих поводов для зависти, так как все были равны. С развитием же капитализма и ростом социального неравенства дала знать о себе и зависть.
Однако, на мой взгляд, нельзя отрицать и того, что особую роль сыграли при этом профессиональные революционеры-космополиты, которые на всем протяжении прошлого века сознательно прививали народу не лучшие качества. Причем зависть среди них едва ли не главное, так как именно из нее рождается множество других грехов: раздражение, ненависть, ожесточение, злословие, гнев, ложь, честолюбие…
Тот же булгаковский Шариков был вполне безобидным идиотом до тех пор, пока, встретившись со Швондером, не проникся духом классовой ненависти. Руководствуясь умело разжигаемой завистью, такие же Шариковы в массовом порядке строчили потом доносы на соседей, имевших смелость хоть чем-то выделяться на фоне их серой массы. Причем это считалось даже какой-то особой доблестью. В моей семье отец, к примеру, провел два года в тюрьме, взяв на себя вину матери. (В голодное время она принесла с колхозного поля пару кукурузных початков для своих детей и не поделилась ими с заглянувшей на огонек соседкой, а та не простила ей этого и сообщила куда следует.) Сколько таких историй хранят русские семейные предания! Вчерашний народ-богоносец, которому объяснили новые правила игры, с легкостью пустился во все тяжкие. И в основе всего этого лежала она же — зависть, прикрытая «идеологией будущего».
Космополиты лишь подтолкнули нас к пропасти, разбудили в душе качества, которые подавлялись русской культурой. Но сделали это очень тонко и расчетливо. И то, что приведенный выше анекдот родился именно в советское время, кажется мне вполне закономерным.
Сам характер социалистического общества подрывал веру человека в собственные силы. Что оставалось тем, кто вынужден был довольствоваться существованием в строго очерченных рамках? Только завидовать своим соотечественникам, которым посчастливилось приобщиться к благам административной кормушки с ее относительной свободой и изобилием. И та же зависть, которую взрастили в народе коммунисты, в результате послужила их собственному падению.
Однако смена режима сама по себе не ведет к очищению народной души. Переходное состояние, напротив, только усугубляет ситуацию.
Какие чувства мы испытываем сегодня?
Теперь русские завидуют более удачливым, ловким, хитрым. Все той же привычкой народа определяется и какая-то особая — безмерная и в то же время абсолютно пассивная — ненависть к олигархам. При этом разрыв между богатыми и бедными превышает все мыслимые пределы, а мы покорно терпим, задыхаясь в бессильной злобе.
Почему так происходит? Может, нам просто жаль терять драгоценный повод для зависти, без которой мы уже не мыслим своего существования?
Мне как-то встретились результаты опроса, в котором младших школьников спрашивали, кем они хотят быть: бедными или богатыми. Большинство ребят предпочли бедность. «Среди богатых много плохих людей», — поясняли они свой выбор. О чем это говорит? Вместо того чтобы прививать детям веру в собственные силы, русские по-прежнему передают им по наследству ненависть и зависть.