Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля

Фрай Макс

– Зря вы все это затеяли, - буркнула Ева и пошла к дому.

– Ну что?
– кашлянул Кунж.
– Господин советник? Вторую дочку да мать ее - будете опрашивать?

– Нет, - отряхнул костюм Марцис.
– Да и не о чем спрашивать их. Всю магию, что в доме парня обнаружил, я для себя разъяснил. Но к загадке не приблизился. Понимаете, господин Кунж, главное - технология, а мы все занимаемся персоналиями.

– Так, может, закончить с персоналиями?
– поморщился Кунж от напекшего голову солнца.
– Если остальных Больб не теребить, то остаются дед Клавдий и мать парня.

– К матери пошли, - поднялся Марцис.
– Отложим пока Клавдия. Стариков надо в последнюю очередь слушать, чтобы их науку собственными мыслями не перебить.

10

Дверь в дом Сандры была распахнута настежь, словно хозяйка ждала гостей. Кунж постучал деревянным молотком и, дождавшись невнятного возгласа, шагнул в дом. В отличие от дома Фукса у Сандры было не в пример уютнее. На стенах висели детские рисунки и портрет симпатичного молодого парня с мандолиной в руках. Мебель укрывали салфетки и циновки. Сандра сидела у стола и смотрела в окно на дом сына. Ее большие руки казались прокопченными в дыму и маслянисто поблескивали на белой скатерти, но Кунжа пугали не руки. Еще с первого приезда в деревню он избегал смотреть на лицо Сандры. Оно вызывала дрожь, почти ужас. По отдельности все в ее лице - и прямой большой нос, и тонкие губы, и чуть выкатившиеся глаза с выступающими зрачками, и маленькие веки, и расширяющиеся книзу щеки, и отсутствие морщин на широком, словно высеченном из камня лбу, и не менее десятка подбородков за первым, крохотным и острым, - не вызывало отторжения, но вместе эти черты соединялись в какое-то колдовское заклятье, вызывающее ужас и дрожь. Сандра была по-настоящему страшна. Ее глаза оставались безучастны, но Кунж неожиданно подумал, что если она попытается поселить в них доброту или участие, то в туже секунду станет страшнее в тысячу раз.

Марцис взглянул на Сандру мельком, как будто видел ее давно и привык к страшному облику, и остановился у портрета.

– Ваш сын?

– Похож, - проскрипела Сандра, затем облизала губы, и Кунж убедился, что у нее не раздвоенный язык.
– Но это не он. Это Сон Сонг, певец. Он умер до рождения Питера. Задолго до его рождения.

– Вы были знакомы с певцом?
– спросил Марцис.

– Нет, - покачала головой Сандра.
– Иначе бы он умер от разрыва сердца. Говорят, что в девчонках я была еще страшнее, чем теперь.

Марцис ничего не ответил, только недоуменно поднял брови, сел напротив женщины и коснулся ее руки тонкими пальцами. Она вздрогнула и посмотрела на него с удивлением.

– Я советник Марцис, вашего сына нет больше. Он действительно исчез.

– Я знаю.

Она бросила быстрый взгляд на советника и тут же уставилась на свои руки.

– А мы все еще нет, - вздохнул Марцис.
– Мне хотелось бы понять, как это произошло.

– Я...
– Она нервно сглотнула.
– Я не знаю.

– Но ведь вы что-то сказали ему? Чего он ждал?

– Ничего.
– Она помолчала и добавила: - Он не поверил.

Сандра закрыла глаза. Кунж ждал, что из-под крохотных, без ресниц век потекут слезы, но слез не оказалось. Марцис принялся рассматривать свои пальцы.

– Как собираетесь жить дальше?

– Как жила, так и буду, - обронила Сандра.

– Почему не плачете?
– спросил Марцис.

– А почему я должна плакать?
– Она посмотрела на советника с вызовом, и Кунж понял, что она и не собиралась плакать.
– Я уже давно все выплакала. Когда еще была молода. У зеркала.

– Но ведь Питер ваш сын?
– уточнил Марцис.

– Да, - Сандра вздохнула и снова стиснула губы в узкую полоску.
– Он мой сын. Кто же он, если я его родила? И я любила его. Так, как могла. Тем более что и он был уродлив по-своему. Он ничего не умел.

– Не согласен.
– Марцис продолжал рассматривать пальцы.
– Он умел быть добрым, умел любить, помогать людям. Его любили. Я в этом уверен.

– А я - нет.
– Она снова закрыла глаза.

– Отчего вы поссорились?
– спросил Марцис.

– Я хотела, чтобы он сошелся с Лизи, - выдохнула Сандра.
– Она, конечно, старше его, но очень уж хороша, да и любила его. Я хотела, чтобы у меня были внук или внучка. А он не хотел. Он все пытался разобраться с самим собой.

– Но ведь он решил сойтись с Меной? Или нет?
– не понял Марцис.

– Слишком поздно, да и не дала бы мне ее мать заниматься с ребенком.

– Что значит "слишком поздно"?
– не понял Марцис.

– Он исчез в тот самый день, когда должен был исчезнуть.

– Что это значит?
– не понял Марцис.

Сандра промолчала.

– Вы понимаете, что можете попасть под подозрение, если не будете отвечать на мои вопросы?
– спросил советник.

– Ваши подозрения беспочвенны, - наконец вымолвила Сандра.
– Насколько я знаю, никакой магии при исчезновении Питера не применялось. То есть постороннего воздействия не было. Таким образом, любые разговоры вы можете списать на дар предвиденья, который у меня мог проявиться.

– Кто был его отцом?
– встал из-за стола Марцис.

– Никто, - отрезала Сандра.

– Ладно.
– Марцис поднялся.
– Хотел бы попросить вас, госпожа Облдор, об одолжении. Разрешите снять со стены портрет Сона Сонга. Я закажу нашему художнику копию. Это пригодится для дела. Портрет верну. Или вот господин Кунж вернет.

– Берите, - она вновь смотрела в окно.
– Мне он не нужен.

11

Веловоз стоял на прежнем месте, а на скамье сидел бледный, как пук прошлогодней соломы, старик и жмурился на солнце белыми зрачками.

– Вас зовут Клавдий?
– спросил Марцис.

– А вас - советник Марцис?
– просипел старик.

– Да, - кивнул советник и присел рядом.
– Вам уже доложили?

– Мальчишки, - улыбнулся старик.
– Детишки Фукса бегали. Деревня маленькая. Ничего не спрячешь, даже если захочешь. Кунж, я вас слышу. Подходите, садитесь. Или садитесь на ваш веловоз, ведь ваши дела заканчиваются уже? Кстати, советник. Это правда, что у вас лиловый значок на рукаве?

– Да, - ответил Марцис

– Тогда зачем все это?
– старик махнул рукой в сторону вертушки.
– Зачем отбивали магию? Ведь вы и так всех видите почти насквозь.