Куда смотрит прокурор?
Шрифт:
– Ты, Гаврилыч, в кабинете, что ли, поработай теперь, с документами. С таким лицом появляться на люди несолидно как-то, ты ж все-таки представитель закона…
– Так завтра же дантист протезы ставить должен! – отчаянным голосом воскликнул Гонсо.
– Ты еще и протезы себе ставишь? – удивился Туз.
– Да почему я, Жан Силович?! Завтра к дантисту должен прийти подозреваемый в краже из церкви! Можно будет его там и взять!
– Ах да, – сконфузился Туз. – Я с этими твоими пацюками и про архиерея забыл!
Гонсо побелел и стиснул зубы. Теперь проклятые крысы будут преследовать его всюду!
Туз
– Взять, говоришь? – уже совсем другим, деловым и серьезным тоном спросил он. – А что мы ему предъявим? У него же теперь и зубов нет, которыми он старосту кусал.
– А обыск?
– Обыск… А если у него дома ничего нет? Опять, как перед Пирожковым, извиняться, поджавши хвост? Нет, Гаврилыч, тут шашкой махать ни к чему, тут работа тонкая нужна. Проследить за ним надо, установить, кто он, что за птица, как живет и за чей счет… Отработать досконально биографию, знакомства. Должна быть зацепка, Гаврилыч, должна! Так что горячку ты не пори, нам еще один прокол ни к чему…
От Туза Герард Гаврилович ушел не то чтобы окрыленный, но, можно сказать, приободренный. С какой-то истовой верой в то, что дело с панагиаром он доведет до конца. И тогда все увидят, чего он стоит!
С Василисой вот, правда, после возвращения вышло совсем по-дурацки. Герард Гаврилович после долгих мучений и колебаний все-таки позвонил ей. Разговор был странный. Ни о чем. И закончился ничем. Положив трубку, Гонсо грустно подумал, что после таких разговоров можно вообще больше не звонить и не беспокоить человека. Ведь ни одним словом, ни одним вздохом Василиса не удосужилась хотя бы намекнуть, что не все еще утрачено и в их отношениях возможны перемены.
Герард Гаврилович, погрузившись опять было в отчаяние, вдруг вспомнил когда-то в юности пришедшую ему в голову мысль, что верить в унылое и убогое утверждение, будто бытие определяет сознание, недостойно человека. Ведь сколько самых неожиданных и светлых мыслей и чувств рождается именно в моменты, когда все вокруг темно и безнадежно! И достоинство человека заключается именно в этом – не отдаваться обстоятельствам жизни, а находить из них смелый и достойный выход. И еще ему вспомнились слова какой-то олимпийской чемпионки: «Если вы сами цените себя невысоко, мир не предложит вам ни на грош больше». Вот именно – ни на грош!
Он вдруг почувствовал, что его прямо распирает неизвестно откуда взявшаяся жажда деятельности. Не хныкать надо, а сделать дело, которое заставит всех, и Василису прежде всего, забыть о дурацких и нелепых происшествиях, случившихся с ним в последнее время.
Во-первых, кража в церкви. Туз прав – спугнуть клиента, когда тот придет к дантисту, нельзя. Значит, надо аккуратно проследить за ним и выявить все его подноготные тайны! А потом колоть и колоть!
Во-вторых… Была у Герарда Гавриловича тайная мысль, заветная! Вот если бы ему удалось раскрыть шайку фотографов-шантажистов, подставляющих детей состоятельных граждан и вымогающих у них деньги! Сам Туз не знает, как к этому делу подступиться.
А ведь тут есть, есть за что зацепиться! Например, известно, что для совращения
Возбуждение, овладевшее Гонсо, было столь велико, что он не мог сидеть в кабинете. Нужно было куда-то двигаться, что-то искать! В окно кабинета било уже смягчившееся, но все еще жаркое августовское солнце. Герард Гаврилович с удовольствием потянулся, почувствовав, что есть еще сила молодецкая в его молодом и упругом организме. Нет, он еще всем покажет! Всем докажет!
Глава 19. А был ли мальчик?
У неизвестного были большие черные глаза и такие же ноги.
– Артур Сигизмундович, подъехать ко мне можешь? – осведомился Мурлатов.
– А что – нужно?
– Тут такое дело… Дорого стоит!
– Ну, ты дешево вообще не берешь.
– Зато товар какой – пальчики оближете! Рекомендую. Уйдет – сами себе потом не простите.
Капитан хохотнул и положил трубку. Шкиль, как всегда перед встречей с Мурлатовым, положил в кейс пару конвертов. Потом, подумав, добавил еще один.
– Вчера вечером у нас, Артур Сигизмундович, звонок был, – не торопясь, рассказывал капитан. – На бульваре Щорса, говорят, прямо у вас под носом драка! Выскочили мы на улицу, действительно, два парня по земле катаются, лупят друг друга. Ну, забрали мы их в отделение. Один, то ли пьяный в дупель, то ли обкуренный, в камере просто заснул сразу. А второй, нормальный вроде паренек, рассказал, что шел из кино, а к нему пристал придурок с ножом – мол, давай бабки! Он нож выбил, и пошла у них простая махаловка…
Шкиль слушал капитана с недоумением. Что за спешка из-за какой-то дурацкой драки?
– Только ножа-то мы не нашли, – насмешливо и ласково улыбаясь, продолжал капитан. – Шламбаум там все перерыл – ничего. Будем, конечно, дальше искать, но… В общем, разобрать, кто там прав, кто виноват, не просто. Свидетелей нет. Может, займетесь пареньком, Артур Сигизмундович?
– С какой стати? – удивился Шкиль. – Хулиганских драк мне только не хватало. Я уже, знаешь, вырос из этого возраста. Или что-то там есть особенное?
– Есть, еще как есть, – загадочно улыбнулся Мурлатов.
– Ну, – задумался вслух Шкиль, – перспективы в таких делах обычно возникают, когда выясняется, кто родители… Что, у кого-то из мордобойцев интересные родители?
– Тяжело с вами, Артур Сигизмундович, вы прямо все заранее знаете, – насмешливо сказал капитан.
Из чего можно было установить, что, может, Шкиль и догадывается кое о чем, но далеко не обо всем.
– Вы думаете, почему я с пацаном, который с кем-то там по пьяному делу подрался, полночи разговаривал? И сегодня с утра несколько оперативных мероприятий провел? С несколькими информаторами встретился? Просто так?