Куда светит Солнце. Поэмы и пьесы
Шрифт:
Тень:
– Увы…
Зигфрид:
– Но почему?
Тень:
– Они и живы и мертвы, как спят,
Но их сердца совсем пусты,
Заброшены, забыты,
И их мечты давно тобой убиты.
И это самый тяжкий грех –
Убить мечту для тех,
Каму даровано родиться в нищете,
Усугубить их положение в тройне,
С ехидной мерзкой на лице улыбкой.
Зигфрид:
– Не знал я. Есть на
Тень:
– О, смерть освобождает от оков,
Особенно от власти дураков.
Идём, предстало ль нам смотреть прелюбодейство,
Когда же дней прошедших свойство
Нас всё зовёт в поход к подножию лачуг,
И подворотен городских,
Где жизнь кипит, где нет и принципов людских.
Где в нищете едва ли мать готова
Второпях вскормить родного сына,
Ведь жизнь её, еда и быт – невыносимы.
Судьба – скотины.
III
Тень и Зигфрид появляются в городских трущобах. Ночь. Тень водит Зигфрида от лачуги к лачуге.
Тень:
– Как короток у жизни век,
Возможно станешь – раб, возможно – человек.
Зигфрид:
– По кругу водишь ты меня…
Тень:
– И этот круг второй,
Порой,
И стоит покружить,
Коль хочется ещё прожить.
Зайдём, здесь не услышишь ты
Весёлый смех детей, увы!
Помимо плесени, печной золы,
Здесь копошатся вши, клопы.
Здесь беднота – само богов творенье,
Она особенно так богачей стройнит,
Когда у тех от вкусных блюд живот болит,
Их не терзают угрызенья.
И это всё твоё соизволенье,
Когда рука во зло дела творит.
Еда – базарные объедки,
Из них супы, похлёбки едки,
И что лишь свет – подъём для них,
Для всех сирот, и вдов, больных,
Грядут вонючие, сырые будни,
И кабаков развязный гул,
Как в крупный док заходят судна,
Так в них, людей, вошёл порок.
В лачугах света нет,
Уж спят давно,
Им всё равно
На ваше омерзенье,
Которым вы, похабно открывая рот,
Хулите их, меж тем, используя как скот.
Зигфрид:
– Не верю я,
Что это всё творил лишь я, один!
Тень:
– Ты погоди, не пройден путь, мой господин!
Равно всё то, что может уровняться,
Скитаться то, что может по миру скитаться,
И жить, всё то, что может и дышать и мыслить, или говорить,
Но не в трущобах гадкие дела творить!
Их жизнь – не жизнь,
Им смерть – лишь облегченье,
Им в жизни есть одно лишь утешенье,
Напиться вечером, и обо всём забыть.
Когда людишек бог творил,
Он думал о хорошем,
Но он ли вас, злодеев породил?
Таких как ты, как плева от зерна,
Бог отделил, как явность ото сна.
Но только всем известный демон зла,
Который извиваясь со ствола
Спустился, и воплотился,
И переродился,
В чиновника, и книжного червя,
В тебя, в тебя ничтожество вселился.
Зигфрид:
– Не выносимо мне здесь находиться,
Хули, ругай меня, бичуй!
Тень:
– Не торопись, я обличу
Тебя во всех твоих делах,
Но содержание сего ни в двух словах,
Я выразить смогу,
Оно давно во книги поместиться норовит,
Твой грех, подобен древнему папирусу – он просто свит.
Зигфрид:
– Уйдём отсюда, не выносим мне здешний смрад!
Тень:
– Но как? Ведь в проведеньи божьем нет пути назад!
Что хуже ада может быть?
Лишь худший ад!
Зигфрид:
– Довольно…
Тень:
– Идём, идём, не суждено тебе в трущобах гнить,
Но будет позже с чем сравнить.
Прохлада нищенских могил,
Тебе остудит пыл,
Все те, кого убил и погубил,
Не зная ни имён, ни душ,
Они зовут тебя!
Зигфрид:
– Веди меня, ну что ж…
Глава 3. Волнение
Море ненависти в океане лжи
Пробираясь сквозь дебри лжи, светлый ум всегда ориентируется по солнцу, но, когда наступает ночь, его непременно преследуют упыри, стараясь скорее утащить в свое логово.
Логово, где тебя обязательно поджидают пытки и унижения.
Наверное, не все цивилизации переживают упадок, но на месте обязательно рождается нечто новое, и еще не известны предпосылки к просветительству или деспотии.
Ненависть цивилизаций зиждется на жидком песке прошлого. Это прошлое настолько шаткое и спорное, что неумелые строители пытаются кое-как слепить более-менее стабильное дно, основу… иногда добавляя туда трупы и навоз. Со временем такое строение, конструкции, которые нагромождаются из года в год и столетия в столетие, наконец-то приходят в негодность под гнетом ветра перемен и технического прогресса, который требует особой крепкой опоры по расчетам, требуют особой экономической базы, которая встраивается в общий город всех конструкций вокруг, иначе тебя просто отодвинут к обрыву или запросто сбросят в него, куда все бросают свои объедки и мусор. Философия ненависти такова, что только столетия и близость, проникновение одних в строй других может пошатнуть общественный устой в сторону принятия и равноправия, но рискнувшего остаться на дне цивилизации и грызть сброшенные ему кости не коснется освобождение и рука помощи.