Куда убегает ваш утренний кофе?
Шрифт:
— Когда скоро?
— В конце света — беспечно отвечает она.
Виктория Сергеева — слабоумная.
Время как будто остановилось. Я чувствую сильное горе и оцепенение. Я уже больше не пытаюсь бежать. Трапеза следует за трапезой, мне делают уколы, и больше не происходит ничего. Мое отчаяние настолько полное, что я не могу двигаться. Не знаю почему, вдруг какая-то женщина в белом подходит ко мне и спрашивает: — у тебя родственники-то есть?
Мне сильно плохеет, потому что я вспоминаю звонок из метро. Может быть, думаю я, у меня нет никаких родственников.
Я говорю: — У меня есть муж. По паспорту, но паспорт я потеряла. Он мой родственник.
— Телефон-то помнишь? — спрашивает она. Телефон я помню. Неужели
— Пошли-ка. Открывает какую-то комнату, в ней ковры и кресло, а на столике телефон.
— Ну, набирай.
Услышав голос в трубке, я кричу:
— Здравствуйте! Это я! Вы нашлись!
— Это ты нашлась! Мы тебя по моргам ищем третий день! Ты где?
Я говорю:
— Я точно не знаю, сейчас передам трубку, тут скажут.
Девушка говорит — это психиатрическая больница имени Ганнушкина, я сейчас продиктую адрес.
Потом она говорит мне: — к тебе приедут.
Я говорю: — Большое спасибо!
Это не вечный ад, а всего-навсего психиатрическая больница!
Что же, теперь может оно и так, — думаю я. Нельзя было выбраться оттуда, где я была, без потерь. Путь спасения оказался через дурдом. Правда, которую я узнала, никак не отменяется, — если только не объявить это всё бредом сумасшедшего.
Таким образом порядок в мире восстановливается.
Другой мир мне показался — это было психическое расстройство. Все люди не только стали прежними, но даже никогда и не превращались ни в какие в стаи голодных духов. Но для духов было бы гораздо лучше, если бы их изгоняли, вместо того, чтобы считать выдумкой. Это слишком унизительно. Это, конечно, не может быть правдой, думаю я. Когда вам говорят, что демонов никогда не существовало, пусть уточнат, для кого их никогда не существовало, и что такое существовать. Рассудив таким образом, я легко выпрашиваю разрешение позвонить: я объясняю, что мне необходимо сообщить родственникам, где я. Начальница уже другая, и это срабатывает.
Я набираю тот номер, который сказала техническому духу метрополитена.
— Алё! — Кричу я радостно. Это ты! А это я! Я — в сумасшедшем доме!
— Ну и как, ты довольна?
Суть в том, что я действительно довольна.
2. Ненависть к норме
Моей задачей было и остается сохранить в себе достаточно рассудка, чтобы иметь возможность вежливо уклоняться от внимания неравнодушных ко мне людей, раз за разом избегая их помощи — вплоть до госпитализации и принудительного лечения.
Много суровых не по-детски поступков можно сделать, чтобы стать хорошим. Некоторые вещи из этого списка могут выглядеть очень странно. Например, прыжок в шахту эскалатора — или в обледеневший канал, как сделал один знакомый, который после жил в парадных и работал грузчиком. Это был, наверно, единственный грузчик-еврей на всей овощной базе.
Раньше считалось, что в действиях сумасшедших нет никакого смысла. Сочувственное отношение к психам, которое, как следует, расцвело на волне революции 60-х потребовало найти веские, понятные и потому извинительные причины их неприятного поведения. Антипсихиатрия сделала акцент на том факте, что сумасшедший ведет себя странно только на первый взгляд, а на самом деле, вникнув в его ситуацию, каждый поймет, что в ней нельзя было поступить иначе. Он так нелюбезен лишь потому, что это единственный для него способ избежать страдания. Экзистенциальная психология пыталась посмотреть наружу трезвым взглядом сумасшедшего. Проблемы душевнобольных неожиданно оказались проблемами высшего философского свойства, достойными лучших мыслителей, что должно было бы вызвать некоторое уважение к психам, недостаток которого болезненно ощущали их добровольные защитники.
К сожалению, эти приятные взгляды не получили широкого распространения в обществе, и позор, в общем, так и остался позором — рассказывать о том, как попал в сумасшедший дом — это табу.
Сумасшедшему дому нет никаких извинений. Нет ни одной причины, которая бы могла реабилитировать сумасшедшего. Теперь, как бы он не мимикрировал под нормального, он никого не сможет обмануть. Все понимают, что он в любой момент может перестать притворяться, и сделает что-нибудь неприятное, хотя может быть и смешное, но очень возможно — опасное. В принципе, псих в любой момент может всех вокруг, например, порезать ножом — потому им и не дают острых предметов, там, в дурдоме. Но если психа даже уже и выпустили из дурдома, нормальным он от этого не становится. Только теперь у него есть острые предметы.
Опекунам необходимо внушить больному, что тот, потеряв статус нормального человека (разумеется, безвозвратно, и смолоду, как честь) должен вести себя соответственно своему положению, а именно: по первому требованию отчитываться всем нормальным людям, которые решат его проконтролировать, во всех своих действиях, намерениях, и планах. Все эти вещи больше не находятся в его личной ответственности, так как он доказал что сам не может контролировать себя.
Не соглашаться с мнением нормальных людей с его стороны является ничем иным как наглостью и неблагодарностью. Ему самому должно быть отлично известно, что другие люди адекватнее его и заведомо лучше знают, как на самом деле обстоят дела. Пациенту необходимо прежде всего внушить, что проявления скрытности, упрямства и нежелания сотрудничать — это характерные признаки ухудшени, о которых вы обязаны сообщить непосредственно в приемный покой. Как неадекватность, следует расценивать слишком тихую или слишком громкую речь, подозрительное оживление или уныние, несдерживаемый смех или слёзы, странное выражение лица, слишком раскованные или напряженныее позы, демонстративную апатию или возбуждение, стремление обратить на себя внимание или игнорирование собеседников, любые требования и упреки (как проявление агресии), любую активность (как проявление маниакальной агрессии), а так же интерес ко всем предметам, которые вы не вполне одобряете.
Если поведение вашего подопечного не подходит ни под одну из перечисленных категорий, но все же выглядит странным — скорее всего, он неадекватен.
Не откладывайте, сразу же сообщите лечащему врачу и выездной бригаде скорой помощи.
Ваша бдительность — залог чистоты общества и личного спокойствия граждан!
Все эти гипотетические рассуждения выводятся из пары-тройки очевидных фактов:
— Мы все говорим что сумасшедшие — такие же люди, как и мы, потому что этого требуют наши принципы милосердия и гуманизма.
— Но это не значит что сумасшедший имеет право требовать от нормальных людей, чтобы к нему относились как к равному. Он не равен нормальным, потому что он ненормален. Это — научный факт, который зафиксирован в его диагнозе. Его диагноз ясен всем, кому известно, что санитары забрали его в психушку.
— У нормальных людей не может быть такого диагноза, с каким забирают в сумасшедший дом, поэтому их никто никогда и не забирает в сумасшедший дом. Их просто не за что забирать в сумасшедший дом, потому что они всегда следят за собой и отвечают за свои поступки. А сумасшедший не способен следить за собой, и когда он прекращает следить, то становятся опасен для общества и для самого себя.