Куда Уехал Цирк. Дорога-3
Шрифт:
– Зачем этой скво ехать с нами?
– тихо поинтересовался Желчь. На него оторопело уставились.
– А и правда - зачем?
– Но там мои девочки, - дама всплеснула руками.
– Они могут вас испугаться.
– Они знают этих мужчин?
– индеец показал пальцем на циркачей, и, получив утвердительный кивок, пожал плечами. Мол, чего им тогда пугаться?
– Это он чего, подождал, пока мы наиграемся в переодевания, а потом взял и того...
– Эни обращалась к Джонатану, пытаясь понять, а не издевается ли над ними этот индеец.
– Да нет, - аналитик качнул головой.
– Это как в вашей поговорке: умная мысль бродит вдалеке и всегда опаздывает к нужному моменту.
– Чего?!
– вытаращилась Эни.
– Хорошая мысля приходит опосля, - привела Марья оригинальный вариант поговорки. Желчь сжал губы, гася улыбку, и жестом
В лагере остался раненый циркач, и, естественно, его тут же стали дружно расспрашивать. Под чашку чая. Повариха Таня, поставив перед новым гостем тарелку с куском пирога и чашку, громко объявила, что больше еды нету! И до обеда не предвидится, а кто хочет кофе, пусть идет и варит сам. Раненого звали Тоби, и Марье захотелось побиться головой о стол.
– У-у-у, Боби, Тоби, а девица Добби! Еще и мужика с собакой не перепутать! – буквально взвыла женщина.– Давайте бейджики с именами соорудим, иначе я чокнусь!
Кианг обнял жену за талию и чуть прижал к себе.
– Не рассказывай, пока я не вернусь!
– приказала Таис и умчалась в очередной раз переодеваться. Обернулась она быстро, все в тех же цыганских обносках, чем заслужила ну очень удивленный взгляд своего работника.
– В общем, загнали они нас в подвал, - начал он свое повествование, с сожалением глянув на недоеденный пирог.
– Сначала вроде все путем было, мне вискаря немного дали руку промыть, слава Иисусу, пуля навылет прошла! Тряпку дали перевязаться, два дня чего пожрать приносили и воды. Потом за дверью двигали чет тяжелое, топали и ругались. И ушли, тихо стало. На другой день поняли мы, что бросили нас. Робяты стали в дверь стучать да орать, потом попытались ту дверь высадить, а не получилось. Ну, кричать и стучать не переставали, а соседи шум-то услышали и констеблю пожаловались, мол, непорядок и безобразие. Констебль хозяина нашел, тот сказал, что дом сдал, на месяц, пришли они всей кучей, а мы уже только хрипеть можем! До воды дорвались, что твои лошаки загнанные, - мужик рассказывал, экспрессивно жестикулируя здоровой рукой, раненую берег.
– Освободить освободили, да мы ж без денег совсем, да еще и циркачи, от нас все шарахались. В полиции про то, что цирк захватили бандиты, и слушать не захотели... Тот самый констебль, дай ему Иисусе всего и побольше, нас пожалел, пристроил поденщиками. Так хоть с голоду не сдохли. Он же разузнал, что цирк наш к индейцам подался. А потом в город индестмены приехали, за одеялами, праздник у них будет, а без нового одеяла и не являйся. Вот констебль нас взял и к ним, поговорить. Выслушали нас, покивали и присоветовали к их вождю обратиться, к Красному Ходоку, еще его Желчью кличут. Мол, спец он в этих делах. Ну и нас с собой взяли. Желчь послушал, свистнул своих помощников, и поехали мы. А тут навстречу еще один индестмен и давай рассказывать, как бандюки еще один цирк захватывать пришли, да им рога и пообломали...
– Тоби пожал плечами, показывая, что и говорить больше не о чем, и быстренько зажевал последний кусок пирога.
– А эта девица, она бандитская шмара?
– уточнила статус любительницы корсетов Марья и получила возмущенный взгляд Ника. Мол, что за лексикон!
– Та де там! Наша она, - хозяйка Таис скривилась, как будто зажевала лимон, целиком и с кожурой.
– А не нужно всех подряд подбирать, - буркнул Тоби, - по канавам.
– Ну да, подобрали ее грязную-избитую, - мадам развела руками.
– Сплела нам сказочку, что, мол, отец избил. Замуж отдать хотел, а ей лучше в петлю, ну и сбежала. Жалко девчонку, да и к нам частенько такие попадают. А через месяц мои девочки перегрызлись меж собой, мужики друг на друга коситься стали. Я всех посадила в круг, да и поспрошала. Ну и вызнали, эта стерва, где переврала, где сама придумала, да так ловко все провернула, что ей верили. Девочки ей после этого тумаков насовали знатно, она и притихла.
– А чего не выгнали?
– удивился Федор.
– Так номер у нее хорош, мужикам нравится, - Таис вздохнула. – Танцует она, на барабане...
– ГДЕ?!
– вопрос, заданный хором, прозвучал довольно громко. Все сначала уставились на Таис, а потом повернулись, рассматривая пухлую девицу, сидящую в тени, недалеко от связанных мужиков. У всех возник один и тот же вопрос: а какой барабан ее выдержит?
– Скульпту-урная группа о-ухренения!
– прокомментировал Невс.– Я тоже с ва-уми!
– Да ладно, - Таис довольно усмехалась.
– Бочка это дубовая, под барабан размалевана, вот по ней и стучит подковками.
– Степ?
– с профессиональным интересом полюбопытствовала Эни.
– Не, ирландский рил.
Эни встала, вышла из-за стола и изобразила.
– Это?
– Эй ты! Это мой танец!
– заорала девица, попытавшись вскочить.
– Когда она так скачет, у нее верхние полушария из корсета не выпрыгивают?
– полюбопытствовал Дени.
– Мужики из штанов точно, - усмехнулась Таис.
– Вот ихнии жонки гнилыми помидорами швыряются...
– А хозяйки здешних ферм за дробовики берутся...
– добавила Марья.
– И у девочек всегда есть подработка.
Таис на подколку только выгнула бровь. Федор еще раз посмотрел на девицу, потом на свою любовь, потрогал синяк под глазом и заявил:
– Если вы едете с нами, то эта, - он кивнул на девицу, - выступать не будет, и вообще пусть катится со своим хахалем!
***
Цепочка всадников неспешно двигалась по горным тропам. Индейские лошади, привычные ко всему, шли спокойно, помахивая хвостами, а вот Полоске под Ло было сильно неуютно. Впрочем, как и всаднику, но если коня он мог успокоить, то сам упорно чувствовал себя инородным телом в этой кавалькаде. Даже белые циркачи смотрелись гармоничней. Он же представлял сам себя кусочком гена глубоководной рыбы, встроенным в ДНК помидора. Почему доку на ум пришло это странное сравнение, он и сам не знал, но чувствовал себя лишним, как тот чужеродный ген в модификате.
Ехал Ло сразу за Желчью, вынужденно приглушив восприятие почти до нуля. Любопытство окружавших оглушало почти до звона в ушах, острое - молодых индейцев, сдержанное - Желчи и настороженное - циркачей. И потому, когда сзади громко ухнул филин, док даже вздрогнул и поморщился. Филин днем? Глупость какая! Вот зачем считать всех белых полными идиотами? Да и не белых тоже, вон, один из циркачей явный квартерон, хотя и очень светлый. Филин ухал еще пару раз, пока ему не ответила сова! Ну, совсем уж хорошо, хмыкнул Ло, оглядываясь. Из-за очередного невысокого камня выбрался молоденький индеец, лет семнадцати на вид. Такого пацана нанять в проводники можно было только совсем уж на безрыбье, которое и было старательно создано.
Паренек за руку вытащил из-за того же камня белую девчонку, в слегка перепачканной клетчатой рубашке и шароварах. Две косы, свисавшие с висков длинными кольцами, и трогательные кудряшки надо лбом делали ее совсем ребенком. Стаси рядом с ней выглядела барышней.
Паренек четко доложил местонахождение фигурантов, и стало понятно, что никакого особо сложного захвата не будет. Чего захватывать-то? Один ловит форель в ручье, двое ушли на охоту, четвертый достал заначку, выкушал бутылку виски в одно лицо и пел песни, сидя на высоком камне. Теперь, судя по тишине, наверное, заснул. Хотя нет, не заснул! Не так далеко, судя по громкости звука, хрипло, с подвывом орал зверски пытаемый кот. С душой, надо сказать, орал. А вот последний бандит остался в лагере, и Ло чувствовал, как это напрягало молоденького проводника. За рыбачком отправились цирковые, они же рассчитывали на обратной дороге снять с камня пьянь. Желчь, ставший неуловимо похожим на старого кота, решившего поднатаскать подросший выводок в ловле крыс, увел молодняк за охотниками. А Ло поторопился в цирковой лагерь. Подъехав к как будто вымершим фургонам, он на секунду придержал коня, сканируя пространство, и ахнул, закрываясь наглухо. От фургона, стоящего на отшибе, шла волна боли, ужаса и отчаянной безнадежности. А поверх этого животное наслаждение насильника и блаженство, наверное, такое удовольствие получает тигр-людоед, пожирая еще живую жертву. Дверь фургона вылетела, хрустнув вырванным крючком, Ло одним ударом вырубил рычащего, как голодный волк, мужика и отшвырнул его в сторону. Связанная и кляпом во рту девушка, смотрела, ничего не видя, расширенными до предела зрачками. Но сознания почему-то не теряла, и Ло мягко прижал артерию на шее, погружая ее в спасительную темноту. Плечи, живот, а особенно грудь жертвы были искусаны до кровавых ран. Желчь заглянул в фургон, когда Ло уже закончил оказывать помощь. Девушка лежала на постели, накрытая простыней, она спала, получив лошадиную дозу успокоительного. Индеец посмотрел на окровавленные тряпки на полу, потом на доктора и кивнул. Бледнолицый, с заткнутым ртом, корчащийся на муравейнике, вполне заслужил свое наказание.