Куда уходит вчера
Шрифт:
— Ох и вредный ты человек, — усмехнулся воин, не поворачиваясь. — Как мне удаётся переносить тебя?
— У тебя скверный характер, сайир, — объяснила Фиар. — Наверное, поэтому. Ты злишься на весь мир и отказываешься от помощи. Я — то, по крайней мере, знаю, чего хочу. Почему бы и тебе не перестать беспокоиться о том, чего не изменить?
Воин уселся. Фиар уселась рядом.
— Слушай, хелауа, давай помолчим, — предложил воин дружелюбно. — Я, похоже, начинаю к тебе привязываться. И меня это пугает. Кроме того, сегодня не следует ссориться.
— Это обнадёживает, — Фиар оглянулась и, неожиданно, молниеносно присела, прижимаясь к земле. — Ну что же, сайир, не буду мешать. Встретимся утром.
— Куда это ты? — поразился Ривллим. — Если я что — то…
— Видишь? — Фиар привлекла его к себе и указала ладонью во тьму. — Это тебя. Всего доброго, сайир, и удачи. — Хихикнув, она метнулась в сторону. И след простыл.
Ривллим пригляделся и понял, что его выследили. Так, сейчас я тихонько проберусь к вон тому оврагу и ищите меня в лесу, сколько душе угодно.
Но он не успел добраться до оврага.
Он вернулся домой, когда небо уже светлело. Фиар застала его в кресле в гостиной, довольно улыбающегося во сне. Она так и не узнала, что было подлинной причиной этой улыбки.
Ривллиму удалось отыскать крохотный уголок прошлого, в котором не было ничего печального. Жаль только, что всё хорошее быстро проходит.
Он не просыпался до вечера следующего дня.
Часть 4. Чёрный дождь
XII
Вечер выдался дождливым.
Cобираться пришлось в спешке. Проснувшись, Ривллим обнаружил, что солнце уже садится. Праздник кончился. Город находился в состоянии войны и до Кеньи — Хара, праздника сбора урожая, веселье сюда придёт только по случаю военной победы. Так оно и будет, подумал воин, приводя себя в порядок. После сна в одежде он чувствовал себя неуютно.
Фиар дома не было.
Ближе к закату в двери постучали. Ривллим встретил учтиво поклонившегося вестового, принял тяжёлый пакет, запечатанный личной печатью генерала. Фиар не шутила, когда говорила о том, что кампания начнётся послезавтра. Отдельные части замысла генерала начали собираться в единую картину. Роимал, который со своим малым отрядом, на виду у всех, держал оборону дороги (и не потерял до сих пор ни одного бойца). Небольшие заградительные отряды, что окопались во всех перевалах. Внушительные линии обороны к западу от Меорна. Постоянно передававшиеся из уст в уста слухи о том, что армия генерала недостаточно велика, чтобы обеспечить должную оборону…
Что — то здесь не так, ведь Шайр, если Ривллим правильно помнит, атаковало едва ли не тридцать тысяч солдат! Все известные воину отряды в общей сложности не превышали и пяти тысяч. Ай да генерал… Создать подобную армию, да ещё скрыть от всего мира её подлинную численность. Интересно, где сейчас эти тридцать тысяч? Какими дорогами пробираются к Шайру? Впрочем, меня это не касается. Не стоит даже думать об этом — по слухам, некоторые маги и высшие иерархи могут читать мысли. Ему и Фиар оставляют вечер на сборы. Завтра к шести утра прибыть в походной форме к третьим (северным) воротам. Прочитав послание несколько раз, воин последний раз убедился, что ничего не пропустил, и бросил бумагу в огонь. Бумага сгорела, едва только языки пламени лизнули её, мгновенно, не оставив после себя даже пепла.
Второй пакет, адресованный лично Фиар, воин оставил у порога её комнаты. Запер входную дверь и принялся собираться.
Утро выдалось пасмурным. Вемкамтамаи устал, разъезжая между городами. Когда никто не видел, он прибегал к иному, более быстрому способу перемещения. Правда, способ этот действует только в дневное время. Сейчас, сорок шесть веков назад, никто таким способом не владеет: Жрец Всех Богов ещё не счёл необходимым появиться среди смертных. И не успел поделиться своими знаниями.
Славная у нас компания, подумал ольт, прицеливаясь в очередной деревянный столб — глаза и уши Тёмной. Ривллим, служащий богине, не допускающей мужчин в иерархию. Он, Вемкамтамаи, представляющий божество, ещё не пришедшее в этот мир. Фиар (полное её имя — Fiarrethevin Rhiaderwan ans Antvaren ans Ventar — не каждый выговорит с первого раза, а Фиар очень не любит, когда имя произносят с ошибкой), каждый из сородичей которой в любой момент мог стать жрецом — если есть потребность. В высшей степени необычная компания.
Стрела вонзилась в цель и столб испарился во вспышке голубого пламени. Ни Ривллим, ни остальные не знают, что ольт в состоянии прятаться даже от взора Тёмной. Правда, только днём.
Как интересно, думал ольт, тщательно осматривая окрестности уничтоженного сооружения. За шесть тысяч лет до явления Владыки Дайнера Шесть Башен испытывают небывалое нашествие стихийных бедствий. Всё, что можно себе представить. Куда — то делись три фрагмента центральной статуи, венчающей центр крепости. Потом происходит очередная война за Башни и новые хозяева забывают про «статую».
Вокруг оставалось несколько уцелевших щепок. Вемкамтамаи собрал останки столба в небольшую кучку, стараясь не касаться их пальцами, и продолжил размышления. Странная периодичность событий, подумал он неожиданно. Все конфликты из — за Башен — с момента исчезновения «статуи» — приходятся… на… на кратные полнолуния. Ну да, Башни и должны реагировать на подобное, но отчего реагируют живые существа?
Вемкамтамаи попытался припомнить, каковы были фазы лун в тот вечер, когда они сидели у костра ещё в «будущем». Нет, не помню. Не обратил внимания. Надо спросить остальных. А заодно подумать, отчего на Солнечном Листе изображена символика Башен? Отчего Фиар стремится к Чёрному Дождю, словно это — единственная стоящая цель жизни?
Одному мне ничего не нужно, подумал ольт. И рассмеялся.
И поднялся на ноги. Некогда отдыхать.
Оставалось двенадцать столбов. Самая трудная часть. Убрать последний штрих, чтобы очертания огромного символа стали символом Владыки Огня, надо в последний момент. Тёмная, конечно, ограничена в своих возможностях — в особенности теперь, когда мощь Хранительницы на границах её владений так возросла, но вряд ли будет просто ждать. Убрать последний штрих надо будет по условному сигналу. Про этот сигнал знает, кроме него, только один человек. Хрупок этот план и безумен, но если он удастся…