Кукла для кандидата
Шрифт:
А через несколько лет несчастье случилось уже с молодой женой. Сама история тёмная, но по полуофициальной версии Клара свалилась со второго этажа в доме политика. Вроде как пьяная была или обдолбаная, вот и спикировала.
– На землю?
– Да нет, она внутри дома была. Вроде бы нечаянно упала с лестницы. Угодила прямо на стеклянный столик, сломала ногу, да ещё позвоночник повредила. Сомнительная, разумеется, версия, но иной не располагаем.
С тех пор, объяснила далее Леди, Клара почти всё время проводит в доме политика в Ольгино. После падения сильно хромает, с позвоночником тоже не всё в порядке. Да ещё шрамы остались на лице от осколков стекла. Пластические хирурги, конечно, постарались,
За собой следит – ежедневный массаж у неё в обязательной программе, плюс физиотерапия. А ещё ей периодически надо ставить уколы: в рамках процедур и в зависимости от состояния. Из-за позвоночника её мучают хронические боли. Вот почему ей требуется что-то вроде сиделки широкого профиля – не только для процедур, но и каких-то женских разговоров по душам. Надо ведь иногда поплакаться в жилетку? Верно?
Леди замолчала, отхлебнула из чашечки кофе.
– У тебя почти оптимальный набор качеств, даже по возрасту и внешности. Кларе нравятся молодые женщины твоего типа: женственные, но спортивные и подтянутые, безо всяких там… выступающих излишеств. И покладистые. Потому что сама она особа нервная и не вполне адекватная. Большой покладистостью ты, судя по всему, не отличаешься, но это вопрос самоконтроля. Ради общего дела можно нрав и усмирить, верно?
Она хмыкнула и посмотрела на Нику.
И это всё? – чуть не вырвалось у той. Я должна проводить сутки напролет с больной и неуравновешенной женщиной? Да ещё подстраиваться под её капризы? Нет, это, разумеется, тоже непросто. А ради хороших денег можно и потерпеть. Но чего в этой работе уж такого важного и секретного? И причём тут разговоры об успехе? Или Леди считает, что моё призвание – находиться в приживалках у богатых дам? Тогда уж проще податься в любовники к миллионеру.
Ника еле сдерживала разочарование. Будь она года на три моложе, тут же высказала бы все свои сомнения. Однако накопленный опыт и ситуация заставляли держать язык за зубами и не поддаваться эмоциям.
– Я смотрю, тебе пока всё ясно?
– Да, – четко отреагировала Ника, старательно «поедая глазами» Протасову. – Мне пока всё понятно. А что, у этой женщины сейчас нет сиделки?
– Это, собственно, внешняя сторона, – продолжила Леди, словно не заметив вопроса. – Теперь переходим к главному. Здоровье Клары, как физическое, так и душевное, мне, строго говоря, до фени. За что боролась, на то и напоролась. – У Леди была своеобразная привычка вставлять в свою речь просторечные и даже матерные выражения. Ника обратила на это внимание ещё во время первой встречи у автозаправочной станции. – Хотя игнорировать этот фактор мы, разумеется, не должны. Более того – обязаны использовать. У Клары потеряна точка опоры, а в таком положении человек уязвим. Но главный твой объект, не Клара, а её муж. Его зовут Ефим Борисович Эйдус.
Леди говорила громко и отчётливо, но Нике показалось, что она ослышалась. Ника смотрела на Протасову, а та на неё. Нет, не может быть! Она что, смеётся??? Но лицо у Леди было очень серьёзным. И она явно ждала реакции Ники.
– Эйдус?
– Совершенно верно. Эй-дус. Что, знакомая фамилия?
Ника сглотнула слюну. Нет, она не ослышалась. Вот это сюрприз, ёжик в тумане!
– Да, знакомая.
Ещё бы ей не знать фамилию человека, из-за которого отец угодил в колонию строгого режима…
Это случилось десять лет назад, когда Нике только что исполнилось тринадцать. Вот и не верь после этого в приметы. Отца внезапно арестовали. Но Ника об этом не сразу узнала. Сначала в квартиру завалилась целая куча милиционеров и людей в гражданском. Спросили, где мать? Ника ответила, что на работе.
«Тебе сколько лет?» – поинтересовался один из гражданских.
«Тринадцать», – испугано ответила Ника. «Гражданский» поморщился и покосился на дородного мужчину в распахнутой дублёнке.
«Придётся немного подождать», – хмуро сказал тот.
«А-а…» – начал первый гражданский.
«Уже везут, – коротко пояснил мужчина в дублёнке. – Ты, девочка, ступай в свою комнату и сиди пока там».
«А кто вы?» – наконец осмелилась спросить Ника.
«Мы из милиции. Совершено особо опасное преступление. Но тебе потом всё объяснит мама».
Обыск начался минут через пятнадцать, когда привезли мать. Немного позже Ника узнала от неё, что арестован отец. Подробностей мать сама не знала – арестован и всё.
Подробности стали им известны из вечернего выпуска новостей. К тому времени обыск закончился безрезультатно, и следственная бригада уехала. Напоследок один из милиционеров негромко бросил матери: вашего мужа арестовали за покушение на убийство. Увидеться? Нет, сейчас никаких свиданий. Завтра обратитесь… – он назвал адрес. А пока ищите адвоката.
И где-то через час по телевизору сообщили о покушении на видного либерального политика, депутата Госдумы и лидера партии «Свободный выбор» Ефима Эйдуса. Сам Эйдус, как сказал корреспондент, чудом остался в живых, но смертельное ранение получил его телохранитель. Тогда Ника впервые обратила внимание на эту фамилию. Раньше где-то проходило по краю уха, но Ника толком и не представляла, что этот Эйдус из себя значит. Политик и политик – на фиг они все сдались?
Следствие тянулось около года. Отцу предъявили обвинение в покушении на жизнь государственного деятеля и что-то ещё, связанное с терроризмом. Всё выглядело неожиданным и очень странным. Вернее, чудовищно неожиданным и странным. Отец так толком ничего и не объяснил. Лишь сказал матери во время свидания: «Что случилось, то случилось. А подробностей вам лучше не знать. Прости, что я так вас подвёл».
Ника отца, после ареста, видела однажды – перед отправкой в колонию. На суд она не ходила – отец запретил. Да Ника и не особо рвалась – и без того хватало переживаний и нервотрёпки. В школе она больше года, пока после суда не схлынула шумиха, считалась главной знаменитостью. Учителя косились, особо любопытные одноклассники лезли с расспросами, другие школьники тыкали на переменах пальцами и шептались за спиной. А ещё журналюги, бл… смишная, как однажды в сердцах выразилась мать, периодически норовили взять интервью.
Как раз в этот период Нике пришло время получать паспорт. «Возьмёшь мою фамилию, – вздохнув, сказала мать. – От греха подальше».
Ника начала спорить. Ей казалось, что таким поступком она предаст отца. Но мать сказала, что отец согласен. И бабушка поддержала. Мол, в такой стране живём, что всего ожидать можно. В своё время тоже говорили, что сын за отца не отвечает. А потом…
В общем, Ника вместо Луниной стала Шагиной. И отца больше не видела – только письма писала. На свидания в колонию, которая находилась где-то на Крайнем Севере в поселке с лающим название Харп, отец запретил приезжать. Категорически. И ей, и матери. У матери к тому моменту диагностировали вторую стадию рака. Надеялись, что удастся вылечиться, хотя бы – остановить развитие болезни. Отец просил мать: забудьте обо мне, плюньте, главное – выкарабкайся сама, без тебя Ника пропадёт. Но матери становилось хуже и хуже. И арест отца, конечно же, сыграл в этом свою роковую роль. А в судьбе отца свою зловещую роль сыграл человек по имени Ефим Эйдус. Как же ей не знать такую фамилию?..