Кукла дядюшки Тулли
Шрифт:
Я поспешно плюхнулась в кресло у очага, где я обычно посиживала с чашкой вечернего чая. И про себя посетовала, что теперь замочила обивку. Но дядино спокойствие важнее. Он же неотрывно глядел на меня, наблюдая, как я устраиваюсь поудобнее, и буквально засветился радостью, почти так же, как в день, когда я впервые пришла в мастерскую.
— Да, — сказал он. — Вот где надо сидеть. Это твое место. Так тому и быть.
Меня пронзила догадка. Возможно, в этом кресле перед камином когда-то сидела сама Марианна. Она никогда не предавала его.
— Дядя Тулли? — шепнула я. — Я могу поцеловать тебя на ночь? В прошлый раз я забыла спросить разрешения.
Он озабоченно нахмурился и одернул ночную рубашку. Затем подошел к креслу и резко подставил мне шею, крепко зажмурив глаза так, будто не хотел видеть чего-то ужасного. Я поцеловала заросшую колючей бородой щеку, и он тут же кинулся прочь к двери, размахивая руками.
Затем его голова показалась из-за дверного косяка.
— Дочурка Саймона, не забудь, завтра игра!
Когда его шаги стихли в темноте, я прикрыла дверь и надежно заперла ее. Затем повесила дядин пиджак на спинке кресла, чтобы он просох, взяла старое металлическое ведро, переложила в него несколько углей из очага и направилась с ним в ванную. Там открыла дверцу, украшенную розами, и забросила угли под цистерну с водой. Тихонько прокралась к комнате Мэри и повернула ключ в замке, хотя не очень боялась разбудить ее, — она всегда спала как убитая. После этого вернулась в ванную, тщательно отжала мокрую ночнушку и развесила у очага рядом с пиджаком дяди Тулли. Затем голышом села у камина, дожидаясь, пока разогреется вода, и наблюдая, как последнее тепло уходит из догорающих угольев.
Когда вода нагрелась как следует, я наполнила ванную и скользнула в нее, надеясь, что избавлюсь от жутковатого холодка внутри, который никак не хотел меня покидать. Расплела и очень тщательно промыла волосы, отскребла каждый сантиметр своей кожи, затем насухо вытерлась полотенцем и надела новую сухую ночную рубашку. Ленту от своего нижнего белья я привязала к столбику кровати, которая, кстати, оказалась мягкой и еще теплой. Но ложиться я не стала.
Стоя у кровати, я приняла важное решение. Если я буду жить во лжи, то не только ради себя. Еще осталось целых восемнадцать дней, и если это последние дни для дяди Тулли, то пусть, с Божьей милостью, они станут самыми счастливыми в его жизни. Я сделаю все, на что способна, и не пожалею саму себя. За окном взвыл трогвинд, но в этот раз как-то по-новому — в его голосе появились убаюкивающие, мелодичные нотки. Я завязала второй конец от ленты вокруг запястья и легла спать.
Следующим утром в библиотеке я провела пальцем по серой от пыли стене. Оказалось, что на ней нежно-розовые обои. На этот раз с разрешения Мэри я одолжила у нее старое платье, мы закололи волосы, надели фартуки, раскрыли все окна и принялись за уборку.
— Ну и видок у вас, мисс, — хихикала Мэри. — Просто умора!
Я могла только воображать. Мы выбивали подушки, занавески и ковры, пыль стояла стеной, и веснушки Мэри были уже не видны под слоем грязи. Когда время приблизилось к началу дядиных игр, я оставила Мэри сражаться в одиночестве, сняла косынку, фартук, и непричесанная, в том же самом платье пошла тропинкой через вересковые пустоши в Нижнюю Деревню, держа в одной руке корзинку, а в другой — дядин пиджак.
На полпути я свернула с тропинки, влезла на каменистый холм и разыскала убежище Дэйви. Там никого не было, но я положила книжку на камень, предварительно завернув в плотную ткань вместе с запиской и морковкой из огорода миссис Джеффрис. Может быть, какие-нибудь зверюшки первыми доберутся до морковки, но я надеюсь, что нет. Затем я вернулась на тропинку и продолжила путь в Нижнюю Деревню. Солнце грело так, что его прикосновение можно было ощутить кожей. В деревне меня ожидала странная картина: все двери заперты, окна закрыты, док не работает. Удивленная, я подошла к зеленой двери и позвонила в колокольчик.
Через несколько минут дверь распахнул Лэйн и тут же кинулся назад со всех ног. Он был весь мокрый от пота, темные слипшиеся локоны сосульками свисали у него надо лбом.
— У меня там… кое-что очень горячее! — сбивчиво крикнул он на ходу.
Я невозмутимо вошла и закрыла за собой дверь, аккуратно повесив пиджак дяди Тулли на крючок. Наверное, опять расплавляет серебро, подумалось мне. Хотела бы я посмотреть, как он это делает, но боюсь, он будет против. Я разбирала содержимое корзины, когда Лэйн вернулся, вытирая руки о замусоленную тряпку. Они были черными от копоти, прямо как в самый первый день, когда мы встретились.
— Готово, — довольно объявил он, а затем уставился на то, что я принесла. Это была старая бутылка из-под хереса, закупоренная пробкой. Он сердито нахмурился.
— Дядя любит лимонад? — быстро спросила я. — Вчера вместе с лодкой привезли лимоны, а в последние дни стоит такая жара, что я подумала, вдруг ему понравится. Но другой бутылки не было, а эту я нашла в кладовой уже пустую. И еще я принесла пирог.
Я стала сворачивать измятые простыни на кровати, где обычно спал дядя Тулли, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, с каким облегчением Лэйн опустил плечи.
— А где все? На улице просто ни души.
Он мгновение колебался, затем тихонько прикрыл дверь в коридор, так чтобы она не заскрипела.
— В Верхней Деревне произошло убийство, — сказал наконец он. — Прошлой ночью. Убийство с ограблением, точнее говоря. Местные комитеты встречаются, чтобы принять решение о том, что делать дальше, и поскольку в такой встрече могут принять участие все желающие, все отправились туда. Но лучше будет, если дядя Тулли ничего не узнает.
Я быстро оглянулась на закрытую дверь.
— Он в мастерской?
Лэйн кивнул и прошел дальше в комнату, по дороге прихватив бутылку, и начал ее пристально изучать.
— Можете угощаться, только расскажите, что же там стряслось.
Он криво улыбнулся и потянулся к полке со стаканами у стола.
— Это мистер Тернер. Он был болен и лежал в лазарете. Старик, ему совсем немного оставалось в любом случае. Но сегодня утром его обнаружили мертвым. Он лежал на полу, уже бездыханный, видимо, ударился головой.
Я вспомнила мистера Тернера. Он не очень-то дружелюбно повел себя при встрече, видимо, я ему не понравилась.
— Но он точно не просто упал? — засомневалась я. — Если он был болен и стар?
— Возможно. Не исключено. Но из лазарета кое-что пропало, а кроме того, разбили окно. Дело серьезное, ведь раньше у нас в деревнях и не слыхали о воровстве. Люди привыкли получать то, чего хотят, своим собственным трудом. Нужно будет как следует заняться этим.
Он задумался и плеснул себе лимонада.
— И еще, я проверил эту… Ну, то, о чем вы рассказывали, комнату за кухней со свечами, сервированным столом и прочим и… не думаю, что вам стоит дальше забивать этим голову.