Кукла на качелях
Шрифт:
— Ты перепутал, — подвела черту Алена. — Мы в детстве сами все время путались…
— А-а-а, — протянул Андрей, с радостью отмечая, что опасность испортить прогулку миновала.
«Ловко это у нее получается, — оценил он изворотливость Алены. — Но, с другой стороны, что ей еще остается делать? Все зашло слишком далеко Тут и моя вина. А ведь можно было прекратить эту игру тогда же… И потерять ее в тот же день!.. Ситуация… И чем все это кончится? Непонятно…»
— Давно хотела тебя спросить, — поспешила сменить тему Алена. — Этот шрам над бровью… Бытовая
— Вопросики у тебя сегодня просто убойные.
Алена пожала плечами. Главное ей удалось — перевести огонь на самого Хохлачева.
— Это след от приклада… Когда мне исполнился двадцать один год, я завербовался во Французский иностранный легион… Полгода в казармах. Ежедневная муштра… Не на плацу, нет… В условиях, максимально приближенных… Полоса препятствий — до остановки сердца. Рукопашный бой до последнего целого зуба. Ночные бдения в засаде, когда ни чихнуть, ни извиняюсь… А из тебя сосет кровь целый полк комаров-мутантов… А потом первая операция… В Экваториальной Африке… Вот там мне и шарахнули от души, и я увидел столько звезд, сколько нет ни на небе внутреннем, ни на небе внешнем…
— Ты ничего не рассказывал про Африку…
— Спросила — рассказал.
— Я думала, ты менял страны… — она хотела сказать, «как женщин», но удержалась. — Жил в свое удовольствие… Испания, Италия… А ты страдал… И что было потом?
— Плен… Нас было двое: я и Петр — Пит, так звали его все. Три месяца мы просидели в яме, кишащей червями… Хорошо был сезон дождей — с водой никаких проблем… Мы не сошли с ума, не перегрызли друг другу глотки, как голодные крысы. Мы помогали друг другу выжить. Пит был русский, из Питера… Это тоже помогло… Нам удалось бежать… До Европы добрался только я… Пит умер у меня на руках…
Больше вопросов Алена не задавала. Вдруг Андрей повернулся к ней своей новой, неожиданной стороной. Три месяца в вонючей яме. Впроголодь… Без надежды на спасение… Она представила себя на его месте и содрогнулась. А содрогнувшись, вдруг прониклась такой жалостью к Андрею, что ей захотелось прямо сейчас обнять его, заслонить собой, чтобы ничто, никогда больше не причинило ему боли.
Алена остановилась и, широко распахнув глаза, пристально посмотрела на Хохлачева.
— Что ты? — чуть осипшим вдруг голосом спросил он.
Она молча провела пальцем по шраму.
— Было больно? — спросила Алена шепотом.
— Боль облагораживает, — прошептал он в ответ.
Она не понимала, что происходит. Только видела, как приближается к ней лицо Андрея… И кто тянулся к кому? Или они тянулись вместе… навстречу друг другу?..
С прогулки вернулись поздно. Поцелуй, которым они скрепили переход на «ты», каждый из них воспринял как что-то само собой разумеющееся. Но и он, и она понимали: на сегодня это предел. На сегодня больше ничего и не надо. Иначе исчезнет та мистическая связь, которая должна была помочь родиться большому, настоящему чувству, способному выдержать любые удары судьбы.
Андрей довез Алену
Алена исчезла, хлопнув парадной дверью, а Андрей еще долго сидел, улыбаясь своим мыслям. Потом, вспомнив о чем-то, посерьезнел, достал «мобильник», набрал номер и произнес:
— Лина? Это Андрей… Извини, не смог приехать раньше. Я буду у тебя через пятнадцать минут…
6
Попрощавшись с Андреем, Алена поднялась на второй этаж и, уже открывая дверь, заметила, что пролетом выше кто-то сидит на подоконнике у окна. Роман… Сразу бросилось в глаза, что в ухе у него нет ставшей привычной серьги…
Поймав ее взгляд, молодой человек поднялся, ожидая слов, которые она должна наконец ему сказать. Алена тут же отвернулась, открыла дверь и вошла в квартиру.
«Все-таки он не уехал. Покорный, тихий. Всем своим видом показывает, что осознал. Готов искупить… Он что, по вокзалам ночует? Одет опрятно… Знакомых у него здесь нет. Наверное, снимает комнату… Но… Может быть, зря я с ним так? Нет! Предательство прощать нельзя!..»
Алена прошла в гостиную, зажгла свет и… замерла. В кресле, прямо посередине комнаты, сидел человек. Алена раньше никогда его не встречала. На вид не больше сорока, стильная стрижка, строгий взгляд… Одет в темно-серый костюм и… В правой руке незнакомец держал небольшой хромированный пистолет. Дуло смотрело прямо на Алену.
— Тихо, — сказал мужчина. — Одно слово — и нажимаю на спусковой крючок.
Алена и так молчала, но не потому, что испугалась, а просто пыталась сообразить: кто этот человек? как ему удалось проникнуть в квартиру? и что ему, черт возьми, надо?
— А ты ничего, симпатичная… — продолжил незнакомец. — Но о достоинствах женщины я сужу по ромбоиду Микеля.
Алена удивленно подняла брови.
— Не знаешь, что такое ромбоид Микеля? Это четыре ямочки в нижней части спины. Только гурманы понимают, что это самый лакомый кусочек женского тела.
Она хотела прервать развязную речь незнакомца, но тот приложил дуло пистолета к губам.
— Тихо! Иначе… Я свое слово держу… И смерть будет легкой, словно пух на ветру… Продолжаю… Ромбойд Микеля. Очень хочется взглянуть… Не разденешься? Только, пожалуйста, помедленней. Без бытовухи. Доставим друг другу удовольствие…
Такого нахальства Алена стерпеть не могла. Она уже готова была броситься на незнакомца с кулаками, забыв о том, что находится под дулом пистолета, но тут вдруг заметила, что на ногах у мужчины — домашние тапочки. Тапочки, принадлежащие…
— Вы Феликс? — наконец сообразила она.
— Слово сказано! — произнес незваный гость и, как и грозился, нажал на спусковой крючок.
Раздался щелчок — сердце Алены екнуло — из дула пистолета вырвался огонек пламени. В руках мужчины оказалась обыкновенная зажигалка!