Кукла на качелях
Шрифт:
Она подошла и нажала па плечо Милтона, и напряжение на его лице ослабло. Эбби изо всех сил пыталась ощутить искреннее сочувствие, но это было нелегко. Нетерпимые глаза Милтона сердито смотрели на всех. Больше всего на кроткую покорную жену.
Люк подошел и присел рядом с миссис Моффат.
— Эбби рассказывала вам о ее сегодняшнем приключении, миссис Моффат? Она думает, что Кросс — зловещее место. Я отвезу ее завтра туда, чтобы доказать, что это не так.
— Но, Люк, Кросс не может быть зловещим, — миссис Моффат приготовилась наслаждаться разговором. — Правда, там сейчас так много странных личностей. А когда огромное богатство соседствует с ужасающей бедностью, всякое может случиться. Но что произошло с Эбби?
Прежде чем Эбби успела ответить, Мэри принесла кофе, а Лола поставила новую пластинку. Милтон обидчиво произнес:
— Вместо всего этого шума, Лола, не могли бы мы просто старомодно послушать прогноз погоды и новости?
— Конечно, Милт. Пожалуйста.
— Сахар? — спросила Мэри у Эбби.
— Нет, спасибо.
— Я не буду пить кофе, — сказала миссис Моффат, — а то не засну. Вы любите смотреть телевизор, Эбби? О, он заполняет время, конечно. Но для меня это уход в мир иллюзий. В дни моей молодости мы заполняли время чем-то более существенным. Рукоделие или беседы. Познавательные беседы. Мы не болтались по городу в одиночестве, но полагаю, что мы упустили много веселья.
— Замолчите! — неожиданно сказал Милтон. Миссис Моффат с удивлением подняла глаза:
— Извини, Милтон. Я забыла, что ты слушаешь новости. Что-нибудь интересное?
Бесстрастный голос диктора спокойно продолжал: «…очевидно, пытался доплыть до берега с „Китайской Звезды“, которая прибыла из Сингапура сегодня утром. Капитан говорит, что это, должно быть, заяц, отчаянно стремившийся в Австралию. Следует вспомнить аналогичный инцидент несколько месяцев назад…»
Милтон резко выключил приемник.
— Всего лишь чинк[1], — констатировал он.
— Но это ужасно, — сказала Мэри своим тихим утомленным голосом. — Бедняга.
Милтон посмотрел на Эбби и неожиданно вежливо объяснил:
— Возможно, вы не знаете, что в Австралии довольно жесткие иммиграционные законы. Но время от времени какой-нибудь отчаянный китайский или японский заяц, спрятавшийся на корабле, пытается доплыть до берега. Если он, конечно, не умирает на борту, задохнувшись в каком-нибудь ящике, или от голода, и друзья выбрасывают его за борт. Во всяком случае, тело, плавающее в сиднейской гавани — это обычное явление.
— Тот, другой, был белым, — сказала миссис Моффат, вдевая новую нитку в иголку.
— Его так и не опознали. Какой-то бродяга с Востока, возможно, — Милтон взял кофе у Мэри и сказал более дружелюбно: — Извините за такие неприятные новости. Я только хотел послушать о том, что происходит в мире. Что вы думаете о мистере К., Люк?
Люк очнулся от своих мыслей. Он был так явно погружен в них, что все обратили на это внимание.
— Извините, в последнее время я не очень следил за его делами.
— Счастливец, у вас достаточно своих собственных.
— Интересно, остались ли у него дома жена и орда детишек, — заговорила миссис Моффат без особого энтузиазма, продолжая тему погибшего китайца. — Говорят, у китайцев их много. И теперь будет проблема, если семья захочет похоронить его рядом с предками. Должно быть, он очень хотел пробраться в Австралию, если не побоялся акул. Надо пожалеть этих людей. Говорят, что Австралия — старейший континент в мире, но она предназначена только для белых людей.
— Не забывай об аборигенах, мама, — сказала Лола. — Нужно только съездить в Кросс, если хочешь увидеть разноцветную кожу. Не всех еще китайцев оттуда выдавили.
Люк встал:
— Эбби, нам пора домой, — он окинул взглядом комнату. — Извините, но у нас с ней завтра тяжелый день, я думаю, что у вас тоже.
Он был почти груб, но не выглядел усталым или озабоченным. Он даже не изобретал предлог, чтобы вежливо откланяться. А Эбби более чем готова была идти. Моффаты любезны, но не самая веселая компания в мире. К счастью, надоевшая тема губной помады иссякла. Даже Люк как будто забыл о ней.
Они шли вниз по склону. Ночной воздух был свежим и прохладным. Люк оставил свет над парадной дверью, так что тропинку было хорошо видно. Ночь казалась странно темной. Но что-то изменилось. Только дойдя до двери, Эбби поняла, в чем дело.
— Люк! Лодка исчезла. Джок уехал.
И, правда. Пропал не только желтый квадрат света из окна кабины, но и темный контур лодки, река казалась пустой.
— Какое счастье! — воскликнула Эбби. — Послушай эту божественную тишину. Никакого граммофона. Честно, эта его мелодия сводила меня с ума. И ты помнишь, я говорила, что он приходил сегодня спрашивать насчет работы. Я не знаю, может, я слишком подозрительна, по это не тот человек, которого я бы хотела видеть рядом. Льстивый и в то же время наглый.
— Жаль, что он так беспокоил тебя, — сказал Люк. — Но не будь слишком оптимистичной. Он, возможно, вернется.
— Разве бродяги периодически не переезжают?
— И возвращаются в старые любимые места.
Однако Эбби чувствовала какое-то дьявольское веселье. Они не могли избавиться от Моффатов, но странствующий лодочник не будет досаждать ей какое-то время.
Жаль, что ее настроение не передалось Люку. Он сразу стал каким-то усталым. Его лицо вытянулось, взгляд потух. Эбби спросила с беспокойством:
— Люк, ты плохо себя чувствуешь?
— Все в порядке. Просто устал. У меня был тяжелый день.
— Тогда зачем ты согласился пойти к Моффатам?
— Думаю, мне просто немного жаль их. У них тоже своя трагедия, с Милтоном.
— Тоже? — спросила Эбби. — У кого еще?
— Я просто думал о том бедняге, которого выловили в гавани. Так далеко от дома. Он прошел весь этот путь, чтобы умереть.
— Как трогательно, что ты огорчаешься из-за этого. Не то, что Милтон. Он сказал, что это просто еще один Чинк. Неужели все эти люди думают, что Австралия рай, и рискуют жизнью, чтобы добраться до нее?