Кукла на троне. Том II
Шрифт:
– Благодарю, святая мать.
Корделия вновь наклонила подбородок. Сложно судить по одному лишь силуэту, но, кажется, покаяние императрицы доставляло священнице удовольствие.
– Стыдитесь ли вы иных своих деяний?
– Нет, мать Корделия. В остальном я поступала согласно своей совести.
– Совершали ли вы деяния, ставшие предметом гордости?
– Да, святая мать.
– Поведайте о них мне и всеслышащим Праматерям.
– Под руководством мудрых наставников я постаралась постичь тонкости финансового дела, в чем достигла некоторого успеха. Кроме того, я смогла изучить и понять структуру
Силуэт за вуалью качнулся. Корделия не видела нужды в дальнейших подробностях и уже готовилась похвалить владыческую тягу к знаниям. Однако Мира продолжила:
– Вы сможете в полной мере оценить мой успех, когда я назову цифры, знакомые вам. Праматеринская ветвь Церкви за минувший год собрала пожертвований на сумму в девятьсот шестьдесят тысяч золотых эфесов. Пятьсот сорок тысяч пошли на содержание духовенства (за исключением монастырей, владеющих феодами). Сто девяносто тысяч были переданы школам, пользующимся покровительством Церкви, и восемьдесят – истрачены на реставрацию и обновление храмов. Излишек в сто сорок тысяч эфесов был сохранен в церковной казне, поскольку не имелось единодушного решения об их использовании.
Корделия промедлила с ответом на секунду дольше обычного. Очевидно, задавалась вопросом о том, откуда владычица взяла подобные сведения.
– Ваше стремление к познанию достойно одобрения, – прошуршал голос с крупинками гранита. – Праматери улыбаются вашим успехам. Я благословляю вас двигаться дальше тою же дорогой.
– Благодарю вас, святая мать.
– Имеете ли вы иные поводы для гордости?
– Смирение не позволит мне перечислять их, ибо мои достижения ничтожны в сравнении с деяниями Праматерей.
– Похвально, ваше величество, – тон священницы сделался мягче. – Тревожат ли вас вопросы, которые мог бы разрешить совет свыше?
– Да, святая мать. Желая остановить войну и защитить Фаунтерру от мятежников, я силой взяла из храма Перчатку Могущества Янмэй. Мой поступок святотатственен, и я раскаялась бы в нем, если бы Янмэй Милосердная не явила знак, подтверждающий мою правоту: Перчатка наделась на мою ладонь. По известным ему причинам лорд-канцлер скрывает от народа этот факт и приписывает окончание войны моим дипломатическим талантам и своему великодушию. Меж тем, Праматерям известно: я смогла избежать решающего сражения благодаря этому.
Мира вынула ладонь из муфты и подняла к оконцу. В кабинке царил полумрак, но блеск священного металла, покрывающего пальцы, был заметен даже сквозь вуаль.
– Я убеждена, что это событие не прошло безвестно для святой Церкви. Тем не менее, оно до сих пор лишено церковного истолкования. То, что может трактоваться как чудо либо как святотатство, верховные матери обходят молчанием. Это тревожит меня, мать Корделия.
Вуаль ответила до странности быстро – словно имела готовую отповедь.
– Знак слишком неопределен для ясного толкования, ваше величество.
– Насколько я знаю, за шесть столетий Блистательной Династии Перчатка Могущества не давалась в руку никому.
– И тем не менее, знак неясен. Перчатка ответила на ваш зов, но не заговорила. Не явлено канонических признаков чуда. Хотя, конечно, нет и признаков проклятья.
Ну, еще бы! Мира пошевелилась, стараясь встать удобнее, чтобы голос звучал уверенно. На коленях это ох как непросто.
– Сказано Светлой Агатой: видящий да не смолчит. Потому я не смею скрывать того, что вижу. Мне представляется иная причина ваших сомнений. Архиматерь Эллину боги одарили долгожданным покоем, избавив от бремени рассудка. Скоро вам представится шанс занять ее место. Но не признав Перчатку чудом, вы лишитесь моего благословения и не сможете стать главою Церкви. С другой стороны, признав чудо, вы прогневите лорда-канцлера, который считает говорящие Предметы происками Темного Идо. И он использует свое безграничное влияние, чтобы вы также не стали архиматерью. Ваша единственная надежда – замалчивать событие с Перчаткой, пока не получите сан.
– Исповедальня – не место для политики, – голос Корделии стал сухим песком пустыни. – Вы слишком многое берете на себя.
– Боги возложили на меня ответственность, вверив престол. Избегать ее было бы трусостью.
– Так или иначе, лишь архиматерь Эллина в праве признать случившееся чудом.
– На вас боги также возложили ответственность, поставив у плеча той, что неспособна решать.
Силуэт за вуалью дёрнулся, вскинув подбородок. Видимо, признак сильного раздражения.
– Ваше величество не вправе ставить подобные требования.
– Я лишь прошу определённости, святая мать. Благословите мой поступок с Перчаткой либо осудите во всеуслышание. Неясность терзает меня, лишая душевных сил.
– Простите, ваше величество. Я не могу ответить ничем иным, кроме отказа. Глубоко сожалею.
Ни капли она не сожалела – это виделось даже сквозь вуаль. Корделия негодовала, что мелкая пигалица, пуская и коронованная, смеет на чем-то настаивать.
Что ж, коли так…
Мира стремительно встала с колен и взметнула перед собою руку в Перчатке Могущества.
– Янмэй Милосердная, благодарю, что ты со мною! Чувствую силу твою в моей деснице! Святая мать, благословите меня на великие свершения!
Голос ударил по ушам в тесноте кабинки. Гвардейцы за шторой, наверное, немало удивились.
– Что имеет в виду ваше величество? – холодно осведомилась Корделия.
– Я показала вам, что сделаю через полчаса на глазах у толпы прихожан, в минуту, когда сниму покров с алтаря. Полагаю, народный восторг не будет знать границ, и весть о Перчатке облетит столицу со скоростью пожара. У вас имеется полчаса, святая мать, чтобы выбрать реакцию на моё действие. Возможности промолчать вам не представится.
Мира насколько раз сжала и разжала ладонь, любуясь совершенством металла, обтекающего пальцы. Неспешно оправила подол платья, убрала руки в муфту, повернулась к выходу из кабинки.
– Я благословляю ваше величество и нарекаю чудом Перчатку на вашей руке, – совсем иначе, хрипло, проговорила вуаль. – Именем Ульяны Печальной, коей мы обе служили, прошу: не вынуждайте меня повторять это при лорде-канцлере.
Мира поклонилась.
– Премного благодарю вас, святая мать. Я выполню вашу просьбу в обмен на маленькую услугу. Сто сорок тысяч эфесов излишка в церковной казне лежат без дела и ждут новой архиматери, более инициативной, чем Эллина. Поместите их в банки Фергюсона, Дей и Конто, и дайте Короне право временного распоряжения ими.