Кукла-талисман
Шрифт:
Я заорал на весь квартал:
– Эта! На которой мы сейчас!
И для наглядности показал руками.
– Как она называется?!
– Так бы сразу и спросили!
Облако рассеялось. Морщинистый лик моей собеседницы расколола трещина улыбки, явив на свет крепкие желтые зубы. Местами зубов недоставало, но для почтенной женщины и это было сказочным достижением.
– А нету у нас названия! – завопила в ответ старуха.
Ответ меня не обескуражил: этого следовало ожидать. Безымянных улиц в Акаяме три четверти, если не больше. Ладно, от Большой Западной
– Кто у вас в предпоследнем доме живет?
– Ась?
– В предпоследнем! По этой стороне! По правой!
Я тыкал пальцем в дом с покойником. Думаете, помогло?
– Справа? Цутому-кровельщик живет. Дочка его, Акико, мне вчера пирожков принесла, умница! Вы не женаты, господин? Молодой вы, счастья своего не понимаете. Вот такую жену вам и надо! Работящая, добрая, а что рябая да хромает, так это… О чем бишь я?
– Не здесь, обаа-сан! Дальше! В конце улицы!
– Ну да, в торце…
– Второй дом по правой стороне! Кто там живет?
– Это вы про Хромого Шинджи, что ли? У которого весь сад ежевикой зарос? На что вам этот бездельник? Только и делает, что саке хлещет да песни орет! Где и деньги берет, прохвост? Я вам вот что скажу, молодой господин… О чем я, а?
Никакой ежевики в саду дома, которым я интересовался, не было. Значит, речь снова о другом доме. Стоп! Если старуха запомнила ежевику…
– А дом, где у крыльца хиганбана растет, знаете?
– Это где лисий цвет [6] ? Второй с краю? Так бы сразу и сказали! Юко там живет. Давно ее не видала, вертихвостку… На что она вам, а? Вы на Акико женитесь, поняли? Кто же берет за себя банщицу?
6
Лисий цвет – еще одно из названий хиганбаны.
– Банщица, говорите?
– Ась? Чего?
– Юко – она банщица?!
– Я и говорю, вертихвостка, как есть вертихвостка! Я в ейной бане не была, врать не стану. Там и мост такой, что все ноги переломаешь, пока перейдешь. И баня такая, и банщицы, и ходят туда одни… одни… О чем я?
– Баня! Юко! Баня у моста? Какой это мост?!
– Так вам мост нужен? Где баня? Так бы сразу и сказали! Вороньим его кличут, мост-то… Большим Вороньим, вот! Думали, я не вспомню? А я все помню, все! Я и вас запомню, до самой смерти помнить буду…
Прозвучало зловеще, я даже вздрогнул.
– Зачем вам этот мост, молодой господин? Нечего там делать приличным людям! И ноги целее будут, и шея. Вам бы лучше… О чем это я?
– Спасибо, обаа-сан! Вы мне очень помогли!
– Да я завсегда… Куда вы, господин?
Я обернулся. Старуха, привстав с колоды, протягивала мне свою курительную трубку. Ужас объял меня, колени подкосились. Стало ясно, кем была старуха в молодости, а может, и по сей день. «Влекомые течением», они же «стебли тростника», а если по-простому, то гулящие девицы из кварталов любви, так предлагали себя прохожим – закуривали и протягивали трубку клиенту. Если тот брал подношение и делал затяжку, это означало согласие.
3
«Случайностей не бывает»
– Третий случай, – сказал архивариус Фудо.
Ну как сказал – просвистел. К писклявому голоску архивариуса, которым Фудо обзавелся в результате давней стычки, в управе давно привыкли. А если не в управе, и если кто-то не привык, так насмешник сперва внимательно смотрел на архивариуса, бумажного червя, способного голыми руками задушить тигра, а потом быстро шел прочь, дожевывая непроизнесенную шутку.
– Третий? – не понял Сэки Осаму.
Мы сидели в кабинете старшего дознавателя. Ели лапшу с креветками. Сперва я счел это высочайшей честью: сам господин Сэки приглашает меня отобедать! Увидев архивариуса и секретаря Окаду, я вспомнил, что старший дознаватель ничего не делает просто так – и высочайшая честь вдруг стала дурно попахивать.
Зато лапша пахла восхитительно. Когда разносчик, кланяясь, внес короб с едой, доставленной из лапшичной дядюшки Ючи, я чуть слюной не захлебнулся. Было и саке, но мне налили на донышке.
– Третий, если считать с прошлой осени, – уточнил Фудо.
Перестав жевать, все ждали продолжения.
– Красотка встречает на улице пьяного самурая. Дело происходит после заката. Они незнакомы, вспыхивает страсть, – архивариус тоненько хохотнул. – Избегая встречи со стражей, красотка ведет самурая к себе. Увы, там уже сидит другой гость в ожидании неземных наслаждений. Ярость, ревность, драка. Убийство. В течение трех дней, как полагается по закону, убитый в теле убийцы является в управу и делает заявление о фуккацу. Оба заявителя отмечали, что и они, и их противники были разгневаны сверх всякой меры, потому и не убереглись. Дело обычное, в дополнительной проверке не нуждается. Личность подтверждена, выписывается документ о перерождении…
– Значит, дом заброшен? – обратился ко мне господин Сэки.
Я кивнул.
– А раньше там жила какая-то банщица?
Я кивнул еще раз. И гаркнул, вспомнив о том, кто здесь начальник:
– Да, Сэки-сан!
Надо же такому случиться! Изо рта у меня вылетела креветка. Описав дугу, она шлепнулась под стену, украшенную изображением карпа, плывущего против течения. Хорошо хоть ни в кого не попала! Тройной смех был мне наградой: дружелюбный у Фудо, осторожный у секретаря и укоризненный у господина Сэки.
– Креветки тоже иногда рвутся в драконы, – остроумие старшего дознавателя задушило веселье на корню. Было ясно, кто здесь эта самонадеянная креветка, и ладно еще, что не лапша. – Фудо-сан, места проживания первых двух женщин были установлены? Или это одна и та же красотка? Один и тот же дом?
Архиварус разлил саке в пустые чашки. Мне, опять же, чисто для вида. Ну и пусть! Не больно-то хотелось.
– Кажется, в архиве сведений об этих жилищах не сохранилось. Увы, Сэки-сан. Я подозреваю, что проверка не проводилась. Или проводилась, но результат не был подан в письменном виде.