Кукла Яся
Шрифт:
— Ясно-ясно. Вы теперь, так сказать, по разные стороны баррикад.
— Типа того.
Не хрен ему знать правду. Никому доверять нельзя. Опасно.
— Не хотел соскочить, как товарищи?
— Хотел, не хотел — никого не волнует. Всем сразу выйти из игры — без вариантов. Так не делается, есть определённые обязательства перед уважаемыми людьми.
— Понял. Слушай, прости мне моё любопытство, не могу не спросить, чем в итоге закончилась история с кровавой свадьбой? Удалось найти тех, кто устроил
— Разумеется.
— Такой жести не припомню с девяностых. Жалко этого Калаша вашего. Совсем молодой был…
Стискиваю челюсти.
Никто из нас и представить не мог, что враги Паровозова устроят пальбу прямо на его свадьбе.
До сих пор адов день перед глазами стоит.
— Чего ж Илюха не позаботился о секретности такого важного мероприятия?
— Позаботился, — выталкиваю зло.
— Значит, получается, что среди своих завелась крыса?
— Да.
— Ясно-ясно, — качает головой. — Это печально.
— Это — правда жизни.
— К сожалению.
— Твои как дела, Ахмед? Бизнес процветает? — перевожу тему, когда нам приносят стейки и гарнир.
— Ты ведь составишь мне компанию, брат? Не люблю ужинать в одиночестве.
Киваю и беру приборы, а он тем временем отвечает на мой вопрос.
— Бизнес процветает. Потому, собственно, и проблемы нарисовались.
— Помощь нужна? — спрашиваю напрямую, ибо не люблю ходить вокруг да около.
— Нужна, Кирилл, — тяжко вздыхает. — Боюсь, отожмут у меня то, что вот этими руками годами создавалось.
— Не отожмут, — отпиливаю кусок стейка. — Давай, рассказывай, кто там бессмертным себя возомнил.
В воскресенье посылаю все дела на хер. Накануне раздаю необходимые инструкции пацанам и вырубаю трубу.
До обеда тупо сплю. Потом еду на скалодром и провожу там несколько часов кряду.
Вечером оставляю машину на паркинге. Отправляюсь гулять пешком по ночной Москве, украшенной в честь надвигающихся праздников.
Мороз щиплет нос и уши. Колючий снег лупит по морде, а принятый вовнутрь алкоголь разгоняет по венам тепло.
Иду, пряча замёрзшие руки в карманах пальто. Перчатки свои, дорогие, кожаные, проебал где-то, олень.
Мимо мелькают люди и ёлки. Цветные витрины. Ящики с жёлто-оранжевыми мандаринами.
Только первая неделя декабря сейчас, а столица уже наряжена по полной программе. Пафосная, яркая, вызывающе красивая. Такой её видят туристы и приезжие энтузиасты. А если копнуть…
Спускаюсь в подземку. Шарахаюсь там. Путаю станции. В итоге пешкадропом проделываю двойной маршрут. Да и плевать. Куда мне торопиться? Дома никто не ждёт.
Дохожу до угла. Сворачиваю в арку, по привычке нащупывая пистолет. Так и живём…
Слышу какие-то странные звуки.
Притормаживая, всматриваюсь
Померещилось по пьяни?
Мотнув головой, продолжаю путь, но опять слышу какой-то скулёж.
Достаю телефон и включаю фонарик. Подсвечиваю пространство арки и замечаю какой-то огромный шебуршащий пакет.
Чё за херь?
Нахмурившись, подхожу ближе и заглядываю в него с другой стороны, присев на корточки.
Из пакета выглядывает дрожащая собачья морда.
— Ты чё, усатый тут делаешь?
Пёс тихо поскуливает.
— Замёрз, что ли?
Протягиваю руку. Трогаю ледяной нос и настораживает, как собака при этом дёргается назад.
Да. Околел малый. Трясётся весь. В пакете так-то не согреешься.
— Кусать будешь? — руку даю понюхать. По ледяным купированным ушам прохожусь ладонью.
Вроде как, зверь не настроен на агрессию.
— А ну-ка, пошли со мной.
Встаю и зову его. Однако мохнатый не спешит двинуться следом. Шебуршит пакетом и на этом всё.
— Погнали, алё!
Выжидаю пару минут, а когда надоедает, возвращаюсь к нему и, наклонившись, вытаскиваю из укрытия на снег.
— Идём, говорю. Чё ты такой непонятливый?
Лежит. Хвостом машет.
— Странный, капец.
Начинаю удаляться во двор. Оборачиваюсь. Вижу, что, животное, хромая, пытается следовать за мной.
Вот блин.
Иду за щенком. Поднимаю. Тащу в подъезд на руках.
— Сразу не мог сказать? — предъявляю уже в лифте.
Пёс таращится на меня своими блестящими глазищами.
Увесистый, падла.
Симпотный. Породистый, вроде. Явно потерялся или убежал от хозяина.
— Нам сюдой, — сообщаю на лестничной клетке.
Нащупываю ключи. Открываю дверь и захожу в свою холостяцкую хату.
— Вэлком.
Ставлю его на пол. Включаю свет.
— Грейся, зверь.
Пока разуваюсь-раздеваюсь, этот сидит у двери туалета и внимательно за мной наблюдает.
— Чё уставился? Жрать хочешь?
Молча лупится. Боится меня как будто.
— Щас глянем, что у нас есть.
Шагаю на кухню и инспектирую содержимое холодильника. Там — шаром покати. Дома я питаюсь крайне редко.
— Это возьмём.
Останавливаю свой выбор на варёнке и банке с паштетом. Беру с полки тарелку. Сняв плёнку с колбасы, нарезаю её кубиками.
Несу незатейливый ужин в прихожую.
Гость сидит на том же самом месте. Ни на сантиметр не сдвинулся.
— Угощайся, — ставлю перед ним тарелку. — Запить принесу тоже. Ресторан, мля.
За чашкой шурую. Воды туда наливаю. Доставляю её до пункта назначения и застаю нашего скромнягу за поеданием ужина.