Кукловод
Шрифт:
– Семнадцать.
– Совсем дитя, - задумчиво произносишь ты, резко сжимая пряди на затылке, запрокидывая мою голову так сильно, что из глаз непроизвольно начинают течь слезы, а кожа на шее натягивается так сильно, что вот-вот порвется.
– Знаешь, чего я хочу? Хочу устроить небольшую, лет так на десять, экскурсию по красивейшим странам. Ты едешь со мной, и твой любимый Деймон получает немного моей бесценной крови. Ну, что?
В тот момент мой мир рушится. Я больше никогда не увижу маму. Она умрет через два года. Мы так и не помиримся. Я так и останусь для нее чудовищем. Я больше не увижу родной город, людей, которых так люблю. Я не попрощаюсь, не объяснюсь,
– Хорошо. Я еду с тобой.
========== Глава 2. Наивная ==========
Небо на горизонте окрашивается бледно-желтым. Наступил рассвет. Мы в пути уже несколько часов. Сборы были очень быстрыми, сейчас мы уже далеко от Мистик Фолс. В салоне автомобиля громогласно разносится грубый голос вокалиста какой-то рок-группы, ты мерно отстукиваешь мотив по рулю, все сильнее вжимая педаль газа в пол. Я наблюдаю за твоими пальцами, рассеяно отмечая, что тебе, учитывая возраст, больше подошла бы музыка Вивальди или Шопена. Хотя мне сложно представить тебя танцующим венский вальс и галантно целующим даме руку. Я помню, что твои руки причиняют боль. Больше ничего.
В кармане снова вибрирует телефон. Это мама. Или Мэтт. Или Елена. Стефан. Бонни. Кто-то из тех, кого я бросила, не объяснив ничего. Елена прислала сообщение несколько часов назад. Деймон был спасен. Это главное. Все остальное я перетерплю.
– Куколка, отдай-ка мне телефон. Он так отвратительно жужжит, - ты громко кричишь, чтобы перекрыть музыку, и протягиваешь ко мне руку ладонью вверх. Мне ничего не остается кроме как вручить тебе мобильный. Еще мгновение – и ты выкидываешь его в окно, улыбаешься мне, пожимаешь плечами и произносишь: - Упс, разбился.
Я молчу, отворачиваясь к окну, и наблюдая за серым полотном асфальта, проносящимся перед глазами с головокружительной скоростью.
– Мы остановимся с тобой ненадолго в гостинице. В путь отправимся завтра утром. Я, знаешь ли, очень люблю путешествовать на машине, но это ненадолго, мы скоро отправимся в Европу. Куда ты хочешь? Париж, Лондон, Рим, Берлин?
– Зачем тебе это? Я не понимаю тебя. Не думаю, что я интересный спутник для ровесника динозавров. Ты же сам сказал, что я ребенок, - я спрашиваю то, что не дает мне покоя уже несколько часов, пристально изучая твой профиль.
– Искать во всем смысл глупо. Возможно, мне просто интересно, на что способны современные девушки ради благородной цели – спасения возлюбленного, – улыбаешься ты, выключая музыку.
– Деймон – мой друг, - недовольно ворчу я, не понимая, как он догадался о моей такой постыдной слабости.
– Конечно-конечно. Друг. – В твоем голосе явственно слышен сарказм, и я снова отворачиваюсь, чтобы не продолжать столь неудобный для меня разговор. Вся дальнейшая дорога проходит в абсолютной тишине, что позволяет мне погрузиться в плен мрачных мыслей.
***
Утро окончательно вступает в свои права, когда мы останавливаемся в какой-то убогой придорожной гостинице. У меня нет с собой вещей, и я потерянно осматриваю маленькую комнатку. Ты входишь без стука, внимательно осматриваешься по сторонам (какая нелепая предосторожность, как будто я могу навредить тебе), проходишь внутрь и бросаешь на кровать простенькие голубые джинсы и белую майку.
– Прости, куколка, здесь тебе не Париж. Наденешь это. Ты голодна? – спрашиваешь
– Немного, - я смотрю на тебя с опаской. Мы не обсуждали вопрос питания, и у меня плохие предчувствия. Как же я оказываюсь права.
– Мисс Форбс, я принесла завтрак.
– Эти слова сопровождают появление в номере молоденькой девушки, толкающей перед собой тележку с едой.
– Еда пришла. Налетай, куколка,- ты указываешь рукой в сторону девушки, которая ничего не понимает и продолжает широко улыбаться.
– Я не буду.
– Не будешь? Наивная… - Ты громко смеешься, как будто я сказала какую-то несусветную глупость. Ямочки на твоих щеках придают тебе какого-то детского озорства и непосредственности. Этакий Том Сойер, задумавший очередную проказу. Только «шалости» в нашем случае пострашнее.
– Да, не буду.
Осознание своего бессилия всегда ужасно. Это понимание приходит ко мне за ту секунду, которой тебе хватает, чтобы едва различимым движением метнуться к девушке и впиться в ее шею. Она коротко вскрикивает, а потом резко затихает, безвольно обмякнув на твоих руках. Ты бросаешь ее мертвое тело на пол с ленивой небрежностью и оборачиваешься ко мне. Твои губы в крови, и тонкая струйка алой жидкости стекает по подбородку, причудливо извиваясь кривыми зигзагами.
– Вот видишь. Ты все испортила, куколка. Теперь придется искать тебе другое блюдо. У мертвых, знаешь ли, не очень вкусная кровь. Не сравниться со свежей. А у меня нет цели морить тебя голодом. Ты же почти мой домашний питомец, я обязан заботиться о тебе. – Твой голос тих и почти ласков. Если только не вслушиваться в слова, которыми ты стремишься унизить меня. Если только не смотреть в твои глаза, которые до сих пор кроваво-красные и очень злые. Если только не обращать внимания, что ты подходишь все ближе ко мне, а я не имею возможности убежать и скрыться. – А если серьезно, девочка, то это последний раз, когда ты не выполняешь моих приказов. Ты же не забыла, на каких условиях я подарил жизнь твоему любимому «другу» Деймону? Не забыла?!
– Нет. Я помню, - я говорю совсем тихо. Твое лицо так близко к моему, ты сжимаешь мои плечи и, кажется, что еще маленькое, незаметное для тебя усилие, и ты раздробишь мне все кости. Я скриплю зубами, чтобы не вскрикнуть. Я так устала, и не верится, что со вчерашнего вечера, когда я так безрассудно отдалась в твою власть, прошло всего лишь несколько часов. Мне тяжело в твоем присутствии, ты душишь меня своим взглядом, голосом, постоянно меняющимся настроением. Ты то дружелюбен и цивилизован (уж теперь я знаю, что это всего лишь маска), то агрессивен и безумен, как сейчас.
– Хорошая девочка. Кэролайн… - Ты как будто пробуешь мое имя на вкус, пристально всматриваясь в мое лицо. Еще мгновение – и ты прижимаешься к моим губам в поцелуе. И снова ты другой, нет той ленивости и сдержанности, характерной твоей речи. Ты делаешь больно, ты заставляешь меня разомкнуть губы, требуешь, чтобы я ощутила на языке вкус металла и соли и сама сошла с ума, слишком голодная, чтобы сдерживать инстинкты. Я не отвечаю на поцелуй, я просто нуждаюсь в крови, поэтому сама скольжу по твоим губам языком, слизываю струйку на подбородке, позволяю тебе сжимать мое лицо ладонями, только бы погасить безумный голод, терзающий меня. Вся эта ситуация с Деймоном, привела к тому, что я не ела очень давно, и сейчас нет разума, а только животная потребность, которую так хочется удовлетворить. Ты сам отталкиваешь меня, удовлетворенно улыбаешься и произносишь: - Куколка, у тебя большой потенциал. А сейчас отдыхай, у нас впереди бурная ночь.