Кукловод

Шведов Сергей Владимирович

Сергей был настолько оглушен своими мыслями по поводу грядущих перемен, что даже прозевал начало разговора. А между тем предстоял один из важнейших этапов возрождения этих самых утерянных традиций – коронация. Доклад делала Верочка Зарайская, предварительно обсудившая проблему с её сиятельством. Был момент, когда Дальскому показалось, что он окончательно сходит с ума. А уж когда прораб Попрыщенко назвал княгиню Екатерину «матушкой», Сергею тут же захотелось удариться головой обо что-то солидное, тяжёлое и дубовое. Но Великая княгиня амикошонство подданного Попрыщенко приняла как должное, из чего Дальский заключил, что у расторопного прораба большое будущее при великокняжеском

дворе. Вся организационная работа по проведению коронации была поручена Дальскому, и в помощь к нему были приставлены прораб Попрыщенко, Верочка Зарайская, Сократов и Брылин.

– Вы уж не подведите, Сергей Васильевич, – сказала Великая княгиня. – Подобные события случаются не каждый день.

Нельзя сказать, что Дальский взялся за дело с очень уж большой охотой, но постепенно увлёкся. Тем более что его подзадоривала пресса, слетевшаяся со всех концов света и грозившая своими пасквилями попортить много крови, как Великой княгине, так и её новоявленным подданным.

Виктор Марков с таким упоением гонял свою гвардию, что княжеская казна едва не разорилась на одной обувке. Чёрт его знает что, совсем разучились у нас сапоги тачать – подмётки так и летели. Декорирование улиц тоже отняло немало сил и средств. Правда, и от доброжелательных спонсоров отбоя не было, некоторых Дальский понимал только через переводчиков. Прораб Попрыщенко, срочно повышенный в звании из партийных финансистов в великокняжеские, на иностранцев косился настороженно, однако деньги на святое дело брал охотно.

Труды и хлопоты Дальского не пропали даром и были высочайше отмечены на утренней аудиенции ласковой улыбкой и орденом святого Игнатия первой степени, который весьма неплохо смотрелся на его груди рядом с орденом святой Екатерины.

Коронация Екатерины Алексеевне затмила все предыдущие монархические праздники. Ждали президента, но он так и не рискнул появиться в цитадели монархизма, сославшись на неотложные дела. Впрочем, всякого рода гостей из всех волостей и без того хватало с избытком. От колокольного звона у Дальского зало жило уши, от удушливого запаха цветов закружилась голова. Пожалуй, это был лучший из всех спектаклей, в которых ему приходилось участвовать. Парад гвардии прошёл выше всяких похвал. Десантный полк, декорированный орденами святой Екатерины, тоже не ударил в грязь лицом. Танкисты рвались проехаться по улицам города ещё раз на своих громыхающих коробках, но Дальский решил, что это будет уж слишком для растревоженных нервов городских обывателей, да и вони от танков слишком много, поэтому пришлось танкистам топать пешим строем вслед за полком внутренних войск.

Щедрая Екатерина возвела всех участников монархического восстания в дворянское достоинство. Виктор Марков стал графом, сержант десанта, танкист и старшина внутренних войск – баронами, были там и ещё фамилий, но Дальскому они ничего не говорили, зато он очень удивился услышав свою фамилию среди возведённых в графское достоинство. Сократов, Брылин и Попрыщенко были жалованы баронами. Баронессой стала и Верочка Зарайская в кругу приближённых к Великой княгине фрейлин. Самое интересное, что в баронское достоинство был возведён и Емельян Иванович Крячкин, которого Екатерина искренне считала преданным своим сторонником. Рыкин стал сразу и бароном и канцлером с двумя орденами в придачу. Вид у него при вручении орденов был почему-то самым разнесчастным. Московский вице-премьер Филипп Петрович жалован был дворянством и получил орден святого Игнатия третьей степени. Жиденько, конечно, но ведь по заслугам давали.

– Чудит Екатерина, – усмехнулся барон Брылин, разглядывая ордена на собственной цыплячьей груди. – Какие дворяне из всех этих молодцов, десантников и танкистов. Разъедутся завтра по городам и – большой привет.

– Не скажи, – покачал головой Дальский. – Когда человеку что-то жалуют, то он редко потом жалованное без боя отдает. И вместе с этими ребятами слава о Великой княгине Екатерине гулом пройдет по всей стране.

– Не слишком ли далеко ты заглядываешь, Сергей Васильевич? – подозрительно покосился на новоиспеченного графа барон Сократов.

– А кто знает, куда жизнь повернётся, – вздохнул граф.

Жизнь, однако, после коронации потекла довольно гладко. Став Великим княжеством, бывшая область прибавила в аристократизме: грязи на городских улицах стало меньше. А графу Дальскому от всей этой суматошной жизни стало вдруг скучно. То ли последние безумные дни отразились на его здоровье, то ли по какой-то другой причине, но только ему захотелось плюнуть на «Монако» и уехать, куда глаза глядят. Дела, однако, требовали его присутствия в городе, и на протяжении почти целого года он толокся в разных местах: агитируя, требуя, заставляя людей делать дело, которое ему самому уже до смерти надоело. Никаких чудесных перемен в жизни княжества не произошло, но и хуже не стало, это точно.

Втащив воз если и не на вершину, то, во всяком случае, на достаточно приличную высоту, Дальский решил предаться отдохновению. Ни в какую заграницу он не собирался, загадочные вечнозелёные острова не грели его сердце, а подался Сергей в тихую великокняжескую глубинку, половить окуньков в голубой речке.

Он так увлёкся рыбалкой, что проболтался в тихом омуте чуть не целую вечность. И только через месяц у Дальского проснулся интерес к городской жизни, а следовательно и к прессе.

«Губернские вести» чуть ли не двухнедельной давности сообщали о дуэли поручика К. с поручиком С. из-за известной своим скандальным разводом с мужем баронессы З., которой уж хотя бы в силу неюного возраста следовало бы вести себя скромнее. Её сиятельство Екатерина Алексеевна вынуждены были вмешаться, дабы утихомирить страсти. Оба поручика получили по пять суток ареста. Известный в прошлом в княжестве политик Аркадий Гермесович Зарайский, бывший муж баронессы З., укатил в Швейцарию, пригрозив на прощание антимонархической революцией. Барон Емельян Крячкин эмигрировал, по слухам, в соседнее ханство, где пытается подбить степной народ к бунту. А в первопрестольной опять нестроения, и цены выросли, не то, что у нас, храни Господь Екатерину Алексеевну.

Сергей зевнул и отложил газету. Солнышко припекало, и сомлевшая рыба на крючок не шла. Спать тоже не хотелось, оставалась только искупаться в тёплой как парное молоко водичке и брести в тенёк, до хаты.

Искупаться, однако, Дальскому не дали. Из-за кустов вывалился железный конь забугорной породы, а из его салона посыпались как горошины из стручка один за другим бароны – Сократов, Брылин и Попрыщенко.

– Гвардия уже выступила, – выдохнул прораб, вытирая платком лысину. – Мы за тобой, Сергей Васильевич.

– Как выступила?! – ахнул Дальский. – Против Екатерины?

– На Москву выступила, – пояснил Попрыщенко отдуваясь. – Сам генерал-фельдмаршал граф Виктор Георгиевич Марков повёл полки.

– Вы в своём уме?! – Сергей ошалело уставился на прибывших. – Нас же по асфальту размажут!

– Не размажут, – усмехнулся барон Брылин. – Столичный мэр челом бил Екатерине Алексеевне и звал на царство. Собирайся, граф, без тебя коронация не коронация.

Дальский перекрестился и начал натягивать штаны.