Куколка
Шрифт:
— С чего бы это?
— Самый простой способ все расставить по своим местам. Вспомним старое, что в любом случае будет отлично, а если обнаружим что-то новое…
— …а если нет?
— Тогда разбежимся в разные стороны.
— Знаешь, я пока не готова к таким резким движениям.
— Резких движений не потребуется, только плавные. Тогда разреши вызвать такси и проводить тебя до дома.
— Я же не отказалась, просто спросила. А ты испугался, — утвердительно произнесла подруга. — Признайся честно, тебя же сейчас все устраивает, да? Тебе нравится быть бедным, потому что сейчас ты живешь, как привык, в личной зоне комфорта. В своей раковине. Зато каждые изменения требуют усилий, а любые усилия — обязательной затраты энергии, за которой следует неизвестность. Ты, вдобавок, еще и трус. Боишься всего нового. Поэтому
— Это тоже присутствует в какой-то мере, — недовольно пробормотал я, — но сейчас не о том, извини уж. Я из сети скачал один рассказик написанный о некоем отставном майоре, работающем начальником охраны комплекса…
— Стоп! — сразу как-то обрадовалась и даже вроде бы протрезвела Стелла. — Сохранил, значит? Я очень надеялась, что догадаешься.
— Так ты что, тоже читала?
— Читала. И не только читала, но сама же и написала, а потом в сети разместила. У меня, как ты помнишь, имеются некоторые зачаточные литературные способности. Сразу скажу, о чем хочешь спросить. Расследуя одно странное дело по ходу которого случайно вдруг обнаружилось, что квартира вся у меня насыщена следящей аппаратурой. О городском телефоне и мобильнике даже смешно упоминать. Поэтому окольными путями арендовала доменное имя, открыла сайт и поместила туда тот текст с маленькой следящей программкой. Как только заметила, что заходили с твоего адреса, текст убрала и заменила короткой притчей. Потом, когда ты прочитал притчу, заменила ее совсем уж коротким пугающим текстом, надеялась, что запомнишь. А еще потом вообще убрала следы своего присутствия, сам же меня когда-то учил. Ты мне не звонишь и не приходишь, а сама я не могла я тебе ни позвонить, ни написать, извини уж. Аппаратуру в квартире, кстати, не трогала, оставила без изменений. Мы все под колпаком у Мюллера, так что разговоры у нас будут на сугубо дурацкие темы.
Тут нам обоим вдруг стало ясно, что еды, принесенной, приготовленной и съеденной на тусовке категорически не хватает до полной сытости.
— Так, уже колливубл. Надо срочно что-то делать.
— Что, какой-нибудь игровой персонаж? — спросил я. Я тогда действительно не знал, кто такой «Колливубл».
— Это заумное название урчания в животе. Случается оттого, что желудок пустой, либо наоборот, что-то не то в него поместили.
— Зайдем в кафе? — предложил я в качестве продолжения вечера.
— У меня идея получше: пошли ко мне, и на кухне чего-нибудь основательного пожрем. Возможности имеются.
— Какая ты проницательная…
— Есть немного, — важно согласилась Стелла.
— Вообще, женщины в районе тридцати и когда им немного за, самые разумные. Но при этом самые опасные! Они еще молоды и красивы, но уже не дуры.
— Это кто сказал?
— Я. А что?
— Ничего. Слишком умно для тебя, — с ноткой превосходства изрекла Стелла, после чего достала пачку сигарет и демонстративно закурила, хитро поглядывая на меня.
Я недоуменно воззрился на нее.
— Что уставился? Да, снова курю. Терпеть не могу сигареты, но в момент курения исцеляет мое сознание и разбитое на острые обломки сердце. Вроде и курить не хочется, но старая привычка говорит, что надо.
18. Ямайским ромом пахнут сумерки
После пробуждения ощущения были мучительные и на редкость противные. Жутко хотелось пить и посетить санузел. Мочевой пузырь грозил лопнуть. Сколько раз уже давал зарок — навсегда завязать с эстримом, и вот опять та же фигня, те же грабли. Причины появления утренней боли в голове просты и, как правило, незатейливы. Тут даже врача посещать не нужно. Тяжелые нагрузки и стрессы городской жизни, душное помещение, неправильное питание и отсутствие режима, непривычная неудобная поза во время сна, ну и чрезмерное употребление алкоголя накануне, как же без него. Все это естественно. Если кому-то трудно переусердствовать с объемом горячительных напитков, то иному страдальцу хватит и пары бокалов того же мартини. Особенно если потом сдабривать крепленым пивом.
Сколько же сейчас времени? На улице темнело. Мы что, весь день что ли, проспали?
Я как мог аккуратно выбрался из-под спящей на моем животе женщины, отчего она с трудом, но проснулась.
— У тебя ибупрофена случайно нет? — чужим от хриплости голосом спросил я, пытаясь разыскать хоть что-нибудь из своей одежды и отделить собственные шмотки от женских. В глазах мельтешило, и валявшееся на полу никак не поддавалось строгой идентификации.
— В ванной… над умывальником, в зеркальном шкафчике посмотри… черт! У тебя что, то же самое?
— Это, смотря что… — пробормотал я, натягивая попавшиеся под руку джинсы. — Знаешь, только не обижайся... Как человека очень тебя уважаю, как женщину весьма ценю, но вот как собутыльница — никуда не годишься.
— Сам дурак. Это называется «теперь уже и не пью почти, завязать собираюсь»? Гад ты и сволочь после всего этого. Говорила же, что вредно мне сейчас пить.
Вредно ей. Мне будто полезно. Отнеся оскорбления Стеллы за счет неадекватного ее состояния, я потащился в ванную. С одеждой повезло, штаны оказались мои. Стелла тоже что-то на себя напялила, и, шлепая босыми ногами, шла следом.
Думать ни о чем не хотелось, только бы вернуться в постель и пролежать так до конца дня. Боль разрывала голову на части, заставляла ненавидеть весь свет, любые звуки и себя самого среди этих звуков. Я проглотил обнаруженное в зеркальном шкафчике лекарство, прямо из-под крана глотнул водички и выполз в кухню на предмет поиска чего-нибудь более приятного и разжижающего.
— Если ищешь какой-нибудь алкоголь, то уже все, — пояснила Стелла, как оказалось, облаченная в мою майку. Предмет одежды был ей сильно велик и смотрелся коротким игривым платьицем. — Вчера выпили.
— Ну, извини. За пьянку и за глупые похмельные слова тоже извини. Питьевую воду… где у тебя найти?
— В холодильнике глянь. Когда говорю, голова почти и не болит. Отчего так?
— Не знаю. Кофе, чай? Имеются?
— Этого навалом. Все тут в ящике, — Стелла шлепнула ладонью по дверце буфета. Похоже, не так уж она на меня и обиделась. — Только сам, все сам, я никакая сейчас.
— Кружки, стакашки?
— Там смотри… Ой… вот блин… Много лет назад приключилась со мной одна шняга… — вдруг ударилась в воспоминания давняя подруга опускаясь на табуретку. Похоже, ее головная боль была или не столь сильной, или скоропроходящей. — Причудливая такая история. Странная и противоестественная в своей дикости. Я никому не рассказывала, а то за сумасшедшую посчитают. Ты — первый, да и то только после вчерашней пьянки можно вспомнить. Вот так же вот, после какой-то безумной студенческой тусовки с пьянкой и дурью, встала я, кое-как позавтракала, навела на себе относительный порядок, и собралась в универ. Жила тогда, как ты знаешь, в стандартной панельной хрущевке на последнем этаже. Вниз не вверх, и с безмятежной душой и спокойными мыслями побежала по ступенькам вниз. Даже затруднительно описать мою реакцию, когда обнаружилось, что ниже на этаж половина лестничного пролета просто отсутствовала. Вообще. Как ножом срезало. Помявшись несколько минут, потрясла головой дабы убедиться что окружающая реальность действительно реальна, и я не сплю, переползла вниз цепляясь за перила, которые остались, как и были, на своем родном месте. Весь день потом будто в тумане прошел. Вечером, когда вернулась домой, офигела еще больше: лестница на месте, как ни в чем не бывало. Причем никаких следов разрушения или временного отсутствия. Спокойно пришла домой, в свою комнату завалилась и от греха сразу же спать рухнула. Никто, естественно, не поверил бы, поэтому учинила осторожный опрос соседей и возможных свидетелей. Все без толку. Вообще ничего полезного. Разве что убедилась в полной моей неадекватности. Вот. Я тебе рассказывала, нет? С того самого дня жизнь моя существенно переменилась, и я обещала себе: никогда, ни при каких обстоятельствах не сочетать алкоголь с каким-нибудь веществом.
— Помогло? — машинально спросил я, не вполне понимая, зачем мне вообще знать про этот старый случай. Мало ли какие глюки бывают у человека после глубокой студенческой попойки осложненной применением разных веществ.
— Да, помогло! Но зато больше такого не наблюдалось. Может, повторим?
— Издеваешься? — ворчливо отозвался я, как бомж-алкоголик, которому предложили бесплатно вступить в парламентскую партию. — У меня голова сейчас лопнет.
— Что, совсем плохо?
— Нет, хорошо! — сердито пояснил я, с трудом вспоминая, через какое именно время должен действовать ибупрофен.