Кукольная королева
Шрифт:
— Вир Лана? — с порога выпалила служанка.
Седовласый устало вскинул светлые-светлые, будто слепые глаза:
— Фринр Миран, валтрц фибрн ткше кранкрейт…
— Госпожа Миран, — услужливо перевёл Джеми на ухо дэю, но Таша услышала, — белая лихорадка — коварная болезнь.
Рыжеволосый поднял голову. Скользнув равнодушным взглядом по новоприбывшим, беспомощно посмотрел на жену.
— Рэрр Гирре, рих дерфраг гебтеллт, —
— Господин Гирре, я задала вопрос — как Лана…
Но она ведь знает, не может не знать, что означают эти цветы…
Лекарь, вздохнув, затеребил краешек бороды.
Сколько их у него было, сколько ещё будет — но выносить приговор нелегко, будь то первый или сотый раз.
— Мерхедн арвирд рлебен надх, — без намёка на эмоции произнёс он.
Господин Миран закрыл лицо руками. Нирулин смотрела на дочь: прямая, безжизненная, безнадёжная.
Перевод не был нужен. Таша и так поняла, что девочка не переживёт ночи.
И в этот миг Арон шагнул вперёд.
Лекарь не замедлил встать между дэем и детской кроваткой:
— Что ты здесь забыть, человек? — с холодным акцентом отчеканил он.
— Я пришёл помочь.
— Ты ей не помочь. Излечить тело — можно. Душа умирать — нужно отпустить.
— Эта девочка не должна умирать.
— Кто ты есть, дэй? Кто ты есть решать это?
— А вы, знахарь?
Таша вдруг услышала тишину, которой не было раньше, и посмотрела на кровать.
Лана не металась больше. Лежала тихо, дышала редко. Лицо девочки было спокойным, почти умиротворённым… и бледность кожи медленно обращалась восковой.
Тело устало бороться за жизнь.
Нирулин рванула к лекарю, крича что-то, срываясь на визг, цверг отшатнулся — и Арон, беспрепятственно пройдя вперёд, опустился на краешек постели. Лекарь угрюмо посмотрел, как дэй бережно берёт умирающего ребёнка на руки; потом рухнул на стул чуть поодаль, повесив голову.
— Рих хаб альн дсе мийн кфарт гехамт, — выплюнул лекарь. — Инд дурр ривст лаен, мехнер.
— Я сделал всё, что в моих силах, — забубнил Джеми, поёжившись, — ты только всё испортишь, человек.
— Эр ривд шривиг инд рканк. Руф мерхедн. Зир гебегн рдотен хириг, инд дурр… дурр…*
(*прим.: Это будет трудно и больно. Для ребёнка. Она встречает смерть спокойно, а ты… ты… (цверг.)
— А я не привык уступать, — сказал Арон. В его руках умирающая девочка казалось совсем крохотной. — Даже смерти.
Положив ладонь на детский лоб, дэй закрыл глаза.
Лана уже дышала почти неслышно. Таше приходилось напрягать слух, чтобы различать вдохи в звенящей тишине. Вдох, выдох, и снова, и…
Вдох.
Тишина.
Заставившая Ташу похолодеть.
О нет…
Арон не шевельнулся. Лишь бормотнул что-то — так тихо, что даже Таша не сумела расслышать. Крепче сжал губы.
Под ритм собственного сердца, выколачивавшего обречённую дробь, Таша стиснула ослабевшие пальцы в кулак.
Не надо, Арон, отчаянно подумала она. Не молчи. Минутой раньше ты это скажешь или позже — ничего не…
И удивлённо воззрилась на то, как дэй, обмякнув, кренится набок.
Они с Джеми одновременно кинулись вперёд, вцепившись в чёрную накидку. Поддержали дэя с двух сторон, не давая упасть; опустились на кровать рядом с ним.
— Арон, что с тобой? — Таша встревоженно вгляделась в его лицо. — Ар…
Осеклась. Недоверчиво вглядываясь в его совершенно неподвижные черты, напрягла слух.
И прижала ладонь ко рту.
Дэй не дышал.
— Что с ним? — недоумённо осведомился лекарь.
Таша приникла ухом к груди дэя.
Его сердце не билось.
Этого не может быть. Не мо-жет.
— Он… — Таша сглотнула; произнести слово вышло только шёпотом, — он…
Подняла взгляд, посмотрев на Джеми — который почему-то следил за происходящим без всякого удивления, зато со странным естествоиспытательским интересом.
— Он…
И, различив в тишине уверенное «тук», оборвала фразу на полуслове.
Таша отпрянула — чтобы увидеть, как ресницы Арона дрогнут, и услышать судорожный вдох.
Двойной.
— Арон? — прошептала она.
Дэй открыл глаза. Выпрямился. Посмотрел прямо перед собой странным недвижным взглядом, будто вернувшись из кошмарного сна.
Потом — на Ташу: словно после долгой разлуки, словно не в силах поверить, что она здесь, перед ним. Настоящая, живая.
— Таша… — лицо его мало-помалу прояснялось. Он слегка улыбнулся. — Прости, что не предупредил.
Лана, моргая голубыми глазёнками, тихо хныкнула.
Арон кивком позволил Нирулин, мертвенно бледной от волнения, подойти ближе. Осторожно передал девочку матери, и Лана не замедлила разреветься. Лекарь тоже подскочил ближе; подозрительно взглянул на щёки девочки, раскрасившиеся здоровым румянцем, пощупал лоб, велел высунуть язык — чего добился не сразу. Джеми, заинтересованно поднявшись с постели, наблюдал за осмотром в непосредственной близости.