Кукольный домик
Шрифт:
– А я говорю, что будешь! – зло сказал седой, не заметив вошедших, но затем по выражению лица Сергея Ивановича догадался, что они не одни в комнате, отпрянул от стола и ровно сел на стуле.
Видимо, у них был непростой разговор.
– Чего тебе, Инга?! – недовольно спросил начальник экспедиции.
– Хочу поехать с вами в Киев. Проститься с Костей…
– Микроавтобус забит до отказа, а второй уже в Киеве, – недовольным голосом произнес Сергей Иванович, словно речь шла о поездке на какое-нибудь культмассовое мероприятие.
– Салон
– Ах да, конечно, можешь поехать со мной, – спохватился Сергей Иванович. – Выезжаем сегодня днем, часа в два-три. В Киеве тебе есть где переночевать?
– Найду, не беспокойтесь.
– Будь неподалеку, а то у меня от всех этих событий голова кругом идет, могу о тебе случайно забыть.
– Вам не придется меня искать…
– А сейчас, извини, у меня куча дел, надо разрулить их до отъезда. – Тут его взгляд остановился на мне. – Кто это с тобой? Он тоже хочет ехать в Киев?
Я покосился на Ингу и понял, что она не знает, как объяснить мое присутствие.
– Виль Суконников, фрилансер, – представляюсь я и, достав визитку, кладу ее на стол перед начальником экспедиции. – Готовлю материал о здешних чудесах.
– Очень приятно… если можно так сказать в данных обстоятельствах, – все тем же недовольным тоном произнес Сергей Иванович, искоса взглянув на визитку. – С чем пожаловали?
– Собираюсь написать репортаж о Бугайском треугольнике, – вдохновенно солгал я.
– Все это выдумали журналисты в погоне за сенсацией, – поморщился Сергей Иванович. – Нет здесь никаких чудес.
– В интернете я читал иное. Да и вы находитесь тут не просто так.
– Геофизика – наука точная. Мы проводим исследования без всякой мистики.
– Можете рассказать, какие именно исследования вы проводите? Какова цель вашей экспедиции?
Сергей Иванович скривился, как от зубной боли:
– Это долгий разговор, а у меня, к сожалению, совершенно нет времени. Прошу прощения!
– Хорошо, надеюсь продолжить эту беседу после вашего возвращения, – сказал я, понимая, что теперь он будет шарахаться от меня, как черт от ладана.
– Я к вашим услугам. В свободное от работы время, – уточнил Сергей Иванович.
Я мысленно продолжил его фразу: «А у меня для вас его не будет!»
Мы с Ингой вернулись во двор. Смотрю на наручные часы:
– До отъезда почти три часа. Может, побываем на покинутом хуторе, в центре «треугольника»? Я столько о нем слышал, пора его увидеть. Дорогу найдешь?
– Поехали, – печально согласилась Инга. – Времени до отъезда и в самом деле много. Вот только смотреть там нечего, от хутора ничего не осталось, да и место уже распахано. Там надо побыть какое-то время в одиночестве, чтобы почувствовать.
Мы вновь выехали из Андреевки, миновали село Холодник. Теперь дорога пролегала среди полей.
– Не спеши, – попросила Инга, как будто я летел со скоростью сто километров в час, а не тащился еле-еле. – Сейчас нужно будет повернуть.
Поворот возник неожиданно, он шел под прямым углом к дороге, по которой мы ехали, и, если бы не Инга, я бы его не заметил. Мне вспомнился ее рассказ о том, как она заблудилась с Васей; теперь эта история и в самом деле показалась мне мистической. Проехать и не увидеть остановку – это еще куда ни шло, но вот незаметно свернуть на эту дорогу, ведущую к кладбищу, – в это сложно поверить.
Узкая дорога между полями была насыпной, так как находилась гораздо выше их. Вдали показалась роща, со всех сторон окруженная полями. По мере нашего приближения она увеличивалась в размерах. Густые колючие кусты и высокие деревья напоминали непроходимые лесные дебри, и лишь подъехав ближе, мы увидели в зеленой стене проход. Мне оставалось только свернуть в него, ведь на поле мой автомобиль мог забуксовать.
Нашим взглядам открылось кладбище, занимавшее примерно половину огромной поляны, образовавшейся посреди рощи. Я вспомнил слова Инги – я и в самом деле не видел подобного кладбища. Оно было небольшим, сотни две могил. Кресты в основном были металлические или деревянные. Я заметил надгробие из мраморной крошки, которое ночью напугало Ингу и Васю. Оно стояло особняком и резко контрастировало с крестами. Где-то здесь был похоронен Виктор, самоубийца, перед которым до сих пор чувствовал вину его младший брат Вася.
– Сколько сейчас жителей в Холоднике? – интересуюсь я у Инги.
– Мама говорила, около сорока.
«Выходит, на этом кладбище поместилось несколько поколений этого села и покинутого хутора. Да и в самом селе сейчас примерно столько же жителей, как когда-то было на хуторе».
Мы остановились и вышли из автомобиля. Мне было любопытно. Я подошел к могилам и стал рассматривать даты. Двухтысячные, девяностые, восьмидесятые, но увидел и более раннюю – тысяча девятьсот пятьдесят третий. Изучаю таблички с полустертыми именами, годами рождения и смерти; на некоторых вообще ничего нельзя разобрать. Они ни о чем мне не говорят.
– Что-то я не вижу более ранних захоронений, – произношу я вслух.
В интернете я прочитал, что этот хутор был основан в 1910 году.
– Вон, посмотри, старинные кресты, и еще один, – говорит Инга.
Два мощных почерневших креста из деревянного бруса резко отличаются от окружающих надгробий, несмотря на то, что время их не пощадило – они прогнили, и недалек тот день, когда эти кресты превратятся в щепки, как тот, что я заметил неподалеку. На крестах были вырезаны надписи. Их сложно было прочитать, однако при желании все же разобрать можно. Но, собственно говоря, зачем они мне? Какая мне разница, как звали тех, кто покоится под ними, мужчины это или женщины? Чуть в сторонке стоял еще один такой же крест, уже наклонившийся к земле.