Кукомоя

Луговцова Полина

– Так еще бы! – кивнула Евдокия. – Всем цивилизацию подавай, а у нас она откуда? Говорят, наш поселок даже с географических карт убрали!

– Почему же убрали? У меня в навигаторе есть, – возразил парень.

– Ну не знаю! Может, еще не успели убрать, но разговоры такие были, а дыма без огня не бывает.

– Да нет, думаю, дело не в этом! Дом недорогой, риелторы на нем много заработать не смогут и поэтому неохотно ездят показывать, вот и висит он на продаже который год. Теперь я сам решил в нем пожить. Может, и насовсем останусь, если приживусь.

– Ну так и отлично! – Евдокию переполнила необъяснимая радость: казалось бы, посторонний человек, но ей стало приятно, что в их поселке появится новый житель, да еще такой приличный и денежный. «Одна машина

у него, поди, стоит больше, чем все дома на моей улице, вместе взятые», – подумала она и тотчас встревожилась: надо бы предупредить новосёла насчет нечисти да подсказать, каким образом ее остерегаться, только вот вдруг, узнав об этом, он раздумает здесь жить? А не предупредить, так ведь сгинет, бедняга! Пока Евдокия в замешательстве подбирала слова, парень захлопнул дверцу и ушел. Глядя на его удаляющуюся фигуру, Евдокия гадала, кем могли быть его дед и бабка, ведь она наверняка должна была их знать. Прежде чем он скрылся за деревьями, она вспомнила, что такие же глаза, темно-серые, цвета грозового неба, которые даже к старости не поблекли, были у ее подруги детства Антонины. Их дружба закончилась, когда Антонина вышла замуж за соседа Евдокии Петра Горынского, пропавшего без вести пять лет назад. Не иначе, этот городской парень приходился Антонине внуком! Евдокия по молодости заглядывалась на Петра, но Антонина ловко его окрутила, увела прямо у нее из-под носа. Для Евдокии их свадьба стала громом среди ясного неба, ведь ничего не предвещало беды. Злоба, вспыхнувшая тогда в душе Евдокии, так и не угасла до конца, она не могла простить Антонине, что та, зная о ее любви к Петру, вышла за него замуж, да еще повесила ему на шею чужого ребенка, которого нагуляла в городе, когда ездила поступать в техникум. Экзамены Антонина не сдала: ну еще бы, когда ей было об учебе думать, если у нее там роман закрутился! Только ее городской ухажер куда-то испарился, вернулась она в положении и, чтобы избежать позора, по-быстрому захомутала Петра. И как только ей это удалось?! Всей красоты в ней только и было, что «грозовые» глаза, а больше ничего примечательного. Видно, пожалел Петр Антонину, узнав о ее беде, ведь об этом весь поселок судачил. А он женился на ней и ребенка своим признал. Большой души был человек! Евдокия так обозлилась на Антонину, что даже в ее сторону больше не смотрела, когда та по улице шла, а ходила она мимо ее дома часто, ведь жили они по соседству.

Злоба не прошла даже тогда, когда Антонина утопилась в колодце, после того как целый год просидела у окна в ожидании возвращения пропавшего мужа. Наверное, о ней бы еще долго никто не вспомнил, если бы от колодца по всей округе не начал расползаться липкий тошнотворный душок, который не мог развеять даже сильный ветер.

Глава 2. Ритуал

Парень вернулся вместе с толпой неистово горланящих деревенских мужиков. Судя по обрывкам разговоров, они бурно обсуждали застрявший в грязи джип и при этом по-свойски называли парня Антохой.

– Нынче не джипы, а одно название! – заорал один из них так, словно хотел, чтобы его услышали не только собеседники, но и жители соседней деревни. По круглым очкам и острой седой бородке Евдокия узнала в нем Витьку Рябова с Озерной улицы. Несмотря на преклонный возраст (ему шел восьмой десяток), он до сих пор ремонтировал машины всему поселку, и не только отечественные, но и иномарки, причем брался даже за те, от которых отказывались в автосервисе, расположенном неподалеку от поселка, на туристическом маршруте. Все знали Витьку как человека с золотыми руками и светлой головой, но иногда его заносило: он мог пуститься в такие разглагольствования, которые при всем желании невозможно было дослушать, особенно если речь заходила о машинах – на эту тему Витька мог говорить часами, не прерываясь, а говорил он обычно так же громко, как и сейчас.

– Вот то ли дело раньше были джипы! У нынешних-то совсем не та конструкция! И железо – фольга, и дорожный просвет курам на смех!

Витькино лицо приобрело вдохновленное выражение, и он явно собрался

выдать пространную лекцию на тему конструктивных особенностей джипов последнего поколения, но его перебили:

– Да после такого ливня тут и трактор засядет, не то что джип! Ты, кстати, когда трактор на ход поставишь? Уже месяц ковыряешься! Починил бы – не пришлось бы сейчас джип руками толкать!

Витька смутился, шмыгнул носом и, растеряв весь свой пыл, вяло ответил:

– Так запчасти еще не пришли. Я-то при чем?

Увидев Евдокию в салоне джипа, мужики замахали ей, задорно крича наперебой:

– Айда, помогать будешь!

Евдокия хотела приоткрыть дверцу, но не нашла дверную ручку и огрызнулась через закрытое окно:

– Щас, разбежалась!

Парень, которого, как выяснилось, звали Антоном, вероятно, принял слова мужиков всерьёз и с беспокойством воскликнул:

– Не сможет она: у нее нога травмирована!

Мужики покатились со смеху.

«Хороший какой! – улыбнулась Евдокия. – Жалко будет, если кукомоя его в свои сети заманит. Ох, а девки-то наши точно перегрызутся из-за такого красавца! Как бы беды не вышло!»

Джип вытолкали на твердую поверхность с третьей попытки. Антон повеселел и предложил отвезти всех в поселок в два захода, так как численность помощников превышала количество мест, но мужики отмахнулись:

– Езжай, сами дойдем, не барыни!

– А то вдруг снова застрянешь, пока туда-сюда колесить будешь!

– И не выдумывай даже, убери свои бумажки! – дружно загалдели они, когда Антон попытался им заплатить.

Смущенно пожав плечами, Антон засунул бумажник во внутренний карман куртки и, горячо поблагодарив сельчан, сел за руль.

– Куда вам ехать? На какую улицу? – спросил он, обращаясь к Евдокии.

– Думаю, на ту же, что и тебе, – ответила она, всматриваясь в его лицо и окончательно утверждаясь во мнении, что перед ней внук Антонины.

– Почему вы так считаете? – Антон удивленно распахнул свои «грозовые» глаза, и у Евдокии кольнуло в сердце от старой обиды. Она ведь могла прожить куда более счастливую жизнь с Петром Горынским, если бы не Антонина. И внук Евдокии мог быть совсем другим, похожим на Петра – возможно, тогда бы она его больше любила. Ее внук взял все самое плохое от своего отца, ее сына, который был копией ее мужа. Сын вырос невысоким толстячком и полюбил пиво, диван и телевизор точно так же, как и его отец, или даже более страстно. К счастью, сын давно покинул поселок Белоцерковский и жил в городе вместе со своей семьей. Двоих пивных лежебок Евдокия бы точно не вынесла, ей и на одного было тошно смотреть.

– Твоя фамилия, случайно, не Горынский? – поинтересовалась она, все же готовясь к отрицательному ответу, но Антон кивнул и распахнул глаза еще шире, да к тому же улыбнулся во весь рот – в точности как улыбалась Антонина.

– Как вы узнали?!

– Тогда нам с тобой на улицу Галечную! – объявила Евдокия и тоже улыбнулась, оставив его вопрос без ответа.

Галечной улица называлась из-за ручья, петлявшего вдоль заборов и обточившего на своем пути каждый камешек. Ручей появлялся лишь по весне и особых хлопот жителям не доставлял: через него легко можно было перешагнуть, ну или перепрыгнуть в пору большого паводка. К лету ручей пересыхал, и напоминало о нем только галечное русло.

Джип остановился рядом с домом Евдокии. Антон заглушил двигатель и скользнул по соседним домам любопытным взглядом: вероятно, отыскивал тот, что принадлежал деду с бабкой. Сосредоточив внимание на почерневшем срубе с провалившейся крышей, он заметно помрачнел.

– А ты что думал? Пять лет дом стоял без хозяина! – усмехнулась Евдокия, комментируя печальную картину, которую созерцал Антон.

– Ну ничего, подправлю! – неуверенно отозвался он.

– Тут работы на месяц, а то и больше, и один ты не сдюжишь, – сказала Евдокия. Она уже решила, что предложит Антону остановиться у нее, пока он не приведет дом в порядок, но не спешила сообщать ему об этом, зная, что муж не обрадуется постояльцу и начнет ворчать. Мужа надо было подготовить, и она не хотела делать это при Антоне.