Кукушка
Шрифт:
— Ох, — проговорил куда-то в сторону трактирщик, — опять они мне здесь всё перебьют!
В глазах брата Бертольда отразился ужас.
— Ing, Ur, As и Perph, Это — Mannaz. А вот это — Wunjo. А вот эта зовётся Raido, руна дороги, я тебе её уже сегодня рисовала.
Две детские ладошки, обхватившие запястье Фрица, казались крохотными, совершенно кукольными. Тусклый зеленоватый сплав браслета травника мягко поблёскивал в свете костра: Октавия разглядывала подвески.
— А эти две?
— Вот эта — Tyr. А эта… эта… Ой, я всё время ее имя забываю. М-м… Laguz? — Личико девочки посветлело. — Ага, правильно. Laguz. Руна воды.
Ночь выдалась беззвёздная и тихая. Холодный ветер шевелил листву высоких тополей и морщил гладь воды. «Жанетта» стала на стоянку возле маленькой деревушки, такой маленькой, что в ней не оказалось даже постоялого двора, не говоря уж о приюте или доме для канальщиков. Ян с Юстасом пришвартовали баржу к старым осклизлым сваям около мостков, с которых женщины полоскали бельё, выбрались на берег, развели костёр и теперь хлебали кашу из большого котелка. Поглядывали мрачно на бородача и двух ребят. Рыжему толстяку шкиперу ужин отнесли в каюту. Господин кукольник, Октавия и Фридрих тоже получили свою порцию, причём итальянец расщедрился и наделил детей двумя ломтями гентской ветчины (себя он, впрочем, тоже не обидел). С ужином расправились за две минуты, девочка взялась помыть тарелки (Фриц пригрозил: «Смотри не утони! ), и вскоре все трое уже сидели у костра, готовясь отойти ко сну и занимаясь своими делами. Царила тишина, лишь изредка на барже взлаивала собака — серая гривастая зверюга с лисьей мордой и хвостом, закрученным в кольцо, — на ночь шкипер выпускал её на палубу. Кукловод вооружился ножницами и большой иголкой, расстелил на земле не то попону, не то старый занавес с кистями и принялся кроить. Он бурчал чего-то, ползал на коленках отмерял то там, то тут и поминутно щёлкал ножницами, рискуя отрезать впотьмах ненароком клок собственной бороды. Октавия некоторое время с любопытством за ним наблюдала, потом перебралась поближе к костру. Там-то её внимание и привлёк браслет у Фрица на руке.
Девочка ещё раз осмотрела со всех сторон невзрачную кривую безделушку с девятью подвесками и парой камешков и скривила губки.
— Некрасивый браслетик, — с детской непосредственностью заключила она. Заключила, но тут же поправилась: — Некрасивый, но, наверное, очень умный. Столько рун!.. Зачем они здесь?
— Да я и сам не знаю, — смущённо признался Фриц, опуская рукав. — Мне его сделал мой… гм… учитель. Да, учитель. Надел мне на руку и сказал, чтоб я пореже его снимал.
— А больше он ничего тебе не сказал?
— Нет, ничего. Может, не хотел, а может, просто не успел.
— Ой как интересно! — Девочка захлопала в ладоши. — Здесь наверняка кроется какая-то тайна. Дай мне ещё разочек на него посмотреть, ну дай, пожалуйста!
— На… Смотри… — покраснев, сказал Фриц и протянул ей руку. — Может, что углядишь.
Кукольник оторвался от работы, посмотрел на них сквозь стёкла окуляров, вздохнул и покачал головой.
— Это бог знает, что такое! — глухо, в бороду, проговорил он сам себе. — Мало того, что эта девчонка сбежала из дому, мало того, что забралась ко мне в сундук, мало того, что мне пришлось доплатить за её провоз лодочникам лишних два с половиной флорина, так теперь она ещё будет учить нас разбирать всякие языческие закорючки! Ну что мне делать с нею? Что? Que malinteso [24] ! Я из-за неё на виселицу пойду, из-за этой плутовки: меня обвинят, что я похищаю piccolo bambini [25] , и арестуют… Dio mio! He сиди так близко к огню: ты платье себе прожжёшь!
24
Что за недоразумение! (ит.)
25
Маленьких детей (ит.)
Бородач взобрался на сундук, убрал ножницы в карман и расправил на коленях выкройку накидки, которую, как это теперь уже было видно, он сооружал для девочки из старого занавеса. Снова вздохнул. Смерил девочку взглядом из-под нахмуренных бровей.
— А ведь ещё весна, задумчиво проговорил он, — до лета далеко, ночи холодные, она, того и гляди, замёрзнет в этом своём домашнем платьице и туфельках — маленькие дети быстро замерзают. Ей понадобятся ещё stivali e colbacco [26] , или что они тут носят в холода? Ну куда, куда катится этот мир, если дети начинают убегать из дому и забираться в деревянные сундуки? Эй! Ты слышишь меня, девочка? В первом же городе я договорюсь с каким-нибудь шкипером, баржа которого идёт вверх по течению, и ты отправишься домой.
26
Сапожки и шапочка (ит.)
— Я не хочу домой! — внезапно запротестовала она и надула губки. — Мне скучно там. И я не хочу плыть обратно с чужими дядьками на баржах! Я их боюсь.
Бородач сурово сдвинул брови, выпучил глаза:
— А МЕНЯ ты разве не боишься?!
Октавия так и покатилась со смеху — только деревяшки башмачков мелькнули в воздухе.
— Ой, нет, вас я не боюсь! Вы такой смешной! И добрый.
— С чего это ты взяла, что я добрый?
— Вы за меня деньги заплатили. И плащик для меня сидите шьёте. Злой ничего не стал бы шить.
— Много ты понимаешь! Может, это я для куклы платье шью, для представления.
— Нет, не для куклы, не для куклы, я же вижу! И вы всё время на меня глядели, когда сукно резали. Да и разве бывают такие огромные куклы? — Она показала руками какие. — Не прогоняйте меня, господин Карабас! А я буду помогать вам. Я буду помогать вам сундуки перебирать, и за куклами присматривать буду, платья им штопать… Ой, вы так интересно рассказываете про своих кукол! Я видела в щёлочку, когда вы Фрицу всё показывали, только плохо было видно. И слышно было тоже плохо. А вы мне покажете, как Пьеро читает стихи той красивой девочке, правда покажете?
— Да замолчишь ты наконец или нет?! — не выдержав, воскликнул Карл-баас и так стукнул кулаком по ящику, на котором сидел, что с досок посылалась краска. Вытер пот со лба. — Да что ж это творится! Чего бы это ради маленькой девочке убегать? Я понимаю, если это мальчик, si, их хлебом не корми, дай убежать из дому. Но воспитанные девочки так себя не ведут. Воспитанные девочки не убегают из дому и не просят старых бородатых дядек взять их с собой в путешествие! Воспитанные девочки сидят дома и занимаются… занимаются… porca Madonna, чем они занимаются?.. Ах да! Рукоделием они занимаются! Мамам своим они помогают!.. Кстати, у тебя должна быть мама. Что она подумает, когда поймёт, что ты сбежала? Она решит, что я тебя украл, и пожалуется судейским, а они отправят за мной стражников!
Кукольник весь раскраснелся, глаза его вращались, руки совершали жесты, борода взъерошилась и выбилась из кармана. Фриц сидел в стороне тише мыши, но девчушка, похоже, ничуточки не испугалась,
— Меня не украли, я сама ушла, — объявила она, — Я не хочу жить у неё! Она мне не родная, она меня не любит. У неё и так семеро детей, я самая восьмая. Я им сто раз говорила, что сбегу, а мне не верили и называли меня дурочкой. А я не дурочка, не дурочка! Моя настоящая мама Алоиза умерла от горячки, когда я была совсем-совсем маленькая. У меня от неё остался на память только этот чепчик с кружевами, его еще моя бабушка носила…
Карл Барба перевёл дыхание и малость успокоился.
— Ребёнок, — наставительно сказал он, — должен уважать своих родителей, кем бы они ему ни доводились. Любит, не любит, при чём тут это? Тебе разве плохо жилось? Тебя разве били? Не давали есть? Сажали в тёмный чулан?
— Нет… То есть да, иногда колотили, если я разбивала тарелку или пережаривала мясо, но не сильно. Но я не хочу просидеть там всю жизнь! От их постоялого двора всё равно очень мало денег, этой осенью они собирались отдать меня в пансион при монастыре. А я не хочу в монастырь, не хочу, не хочу!..