Кулак Аллаха
Шрифт:
В тексте письма содержалось еще одно предложение. Давид говорил, что он хотел бы дать автору имя и, если тот не будет возражать, нельзя ли впредь называть его Иерихоном?
Письмо было отправлено из единственной арабской страны, с которой Израиль поддерживал дипломатические отношения, – из Египта.
После того как письмо ушло, Шарон занялся другими, более прозаическими делами. Чем больше он ждал, чем больше размышлял, тем более сумасшедшей казалась ему вся эта затея. Невероятно опасно пользоваться абонементным почтовым ящиком в стране, где контрразведкой руководит ловкий Хассан Рахмани. Еще опаснее передавать совершенно секретную информацию «открытым текстом», а в первом письме
Но история получила свое продолжение. Четыре недели спустя в Риме получили ответ Иерихона. Нераспечатанный конверт во взрывобезопасном ящике доставили в Тель-Авив. Были приняты все мыслимые меры предосторожности. Конверт мог быть начинен взрывчаткой или пропитан смертельно ядовитыми веществами. Наконец ученые объявили, что конверт «чист», и его вскрыли.
Ко всеобщему удивлению, ответы Иерихона оказались поразительно точны. На все восемь известных Израилю «контрольных» вопросов Иерихон ответил абсолютно правильно. Ответы на восемь вопросов другой группы относительно передислокации войсковых частей, перестановок в багдадской иерархии, поездок высокопоставленных иракских чиновников за рубеж можно будет проверить позднее, когда эти события совершатся – если они совершатся вообще. Тель-Авив не знал и никак не мог проверить правильность ответов на четыре заключительных вопроса, но все они казались вполне правдоподобными.
Давид Шарон тут же написал ответное письмо. Даже будучи перехваченным иракской контрразведкой, оно не вызвало бы ни малейших подозрений.
Дорогой дядюшка, спасибо за письмо, которое я только что получил. Это просто чудесно, что у вас все хорошо и вы здоровы. Ответы на некоторые из заданных вами вопросов потребуют времени, но, если все будет благополучно, я скоро вам снова напишу. Любящий вас племянник Дауд.
Постепенно в Моссаде все больше и больше склонялись к тому мнению, что Иерихон и в самом деле намерен работать на Израиль. В таком случае следовало срочно предпринять какие-то меры. Одно дело – обмен парой писем, и совсем другое – постоянная связь с глубоко законспирированным агентом в стране, где властвует жестокая диктатура.
Связь посредством посланий, написанных «открытым текстом» в дальнейшем исключалась, точно так же как и пересылка писем почтой через абонементный ящик. Такая связь кратчайшим путем вела к провалу.
Необходимо было направить в Багдад искушенного в оперативной работе офицера, который жил бы там и «вел» Иерихона, используя все обычные средства: тайнопись, коды, тайники для передачи сообщений и безопасные способы пересылки информации из Багдада в Израиль.
– Я в этом не участвую, – повторил Гершон. – Я не стану надолго посылать в Багдад старшего кацу с «темной» миссией. Или вы обеспечиваете дипломатическую «крышу», или никто из моих людей в Багдад не поедет.
– Хорошо, Сэми, – успокоил его Дрор, – пусть будет дипломатическая «крыша». Посмотрим, что у нас есть.
Дипломатический паспорт дает неоспоримые преимущества. «Темного» агента могут арестовать, подвергнуть пыткам, повесить – сделать с ним все что угодно. Аккредитованный дипломат застрахован от таких неприятностей даже в Багдаде: если его уличат в шпионаже, то объявят «персоной нон грата» и вышлют из страны. Так поступают всегда.
Тем летом несколько основных отделов Моссада, особенно аналитический, работали с большой перегрузкой. Гершон уже сказал Дрору, что ни в одном из багдадских посольств
В Моссаде просмотрели перечень посольств всех государств в Багдаде. Из столиц этих стран доставили списки всех сотрудников. Подходящего кандидата не находилось: никто из иностранных дипломатов никогда ни дня не работал на Моссад, ни в одном из посольств не было даже ни одного сайана.
Потом у какого-то мелкого служащего Моссада появилась мысль: Организация Объединенных Наций. Эта всемирная организация с 1980 года располагала в Багдаде единственным агентством: экономической комиссией ООН для Западной Азии.
Моссад не испытывал недостатка в агентах внутри нью-йоркской штаб-квартиры ООН, и достать список сотрудников комиссии не представляло труда. Таким образом сотрудники Дрора в конце концов вышли на молодого чилийского дипломата, иудея по вероисповеданию, Альфонсо Бенса Монкаду. Он не обучался агентурной работе, но был сайаном и, возможно, согласится оказать помощь Израилю.
Прогнозы Иерихона оправдывались один за другим. Проверка показывала, что передислоцировались именно те дивизии, какие он упоминал, получали повышение или смещались со своих должностей именно те чиновники, о которых он говорил.
– Или все это спектакль, устроенный самим Саддамом, или Иерихон на самом деле готов продать всю свою страну с потрохами, – сделал вывод Коби Дрор.
Давид Шарон послал третье письмо, тоже на первый взгляд самое невинное. Для перевода второго и третьего писем Шарона профессор арабистики не понадобился. В третьем письме говорилось о заказе багдадского клиента, выразившего желание купить очень хрупкие изделия из стекла и фарфора. Вы понимаете, говорил Шарон, что придется немного подождать, пока не будет подобран способ транспортировки ценного груза, гарантирующий его доставку в целости и сохранности.
В Сантьяго был срочно направлен каца, уже давно обосновавшийся в Южной Америке и хорошо говоривший по-испански. Он убедил родителей сеньора Монкады попросить сына срочно взять отпуск по семейным обстоятельствам и вернуться домой, поскольку его мать серьезно заболела. Отец сам звонил сыну в Багдад. Обеспокоенный сын тотчас же обратился с просьбой к руководству комиссией ООН. Ему предоставили отпуск на три недели, и он сразу вылетел в Чили.
В Сантьяго его встретила не больная мать, а целая бригада инструкторов Моссада, умолявших Монкаду согласиться на их предложение. Монкада посовещался с родителями и ответил согласием. Никто из них никогда не был в Израиле, но если эта страна нуждалась в их помощи, они не могли отказать.
Другой сайан из Сантьяго, не задавая лишних вопросов, предоставил свою летнюю загородную виллу. Вилла стояла на берегу океана в саду, окруженном высоким забором. Бригада инструкторов приступила к делу.
Чтобы подготовить кацу к работе с глубоко законспирированным агентом на территории противника, обычно требуется не меньше двух лет. В распоряжении инструкторов было всего три недели. Они работали по шестнадцать часов в сутки, обучая тридцатилетнего чилийца тайнописи и основам шифрования, пользованию микрокамерами и искусству уменьшения обычных фотографий до микрофотоснимков. Они выводили чилийца на улицы и учили обнаруживать слежку, предупреждая, что от слежки можно уходить лишь в исключительных случаях, когда при тебе находятся безусловно компрометирующие материалы. Они говорили, что при малейшем подозрении, даже если ему только показалось, что за ним следует «хвост», нужно немедленно отказаться от встречи или передачи материалов и попытаться сделать это позднее.