Куликовская битва
Шрифт:
Мелкие тактические единицы, состоящие из господина и его слуг, ни в списке Дубровского, ни в других рассматриваемых документах не упомянуты. Однако такие единицы, судя по списку убитых в битве «бояр» — в большинстве мелких и средних командиров, существовали и входили в состав отрядов, образуя их первичные ячейки. Численность подобной группы — 10 человек — один раз приведена в Забелинском списке Сказания о Мамаевом побоище [154] . В какой степени это исчисление приложимо к другим мелким подразделениям, судить трудно. Средняя цифра окажется здесь, вероятно, несколько меньшей.
154
Повести…, с. 198.
Участие в боевом построении шести полков — 23 отрядов — нуждается в еще одном пояснении (в литературе оно не дано). Привлечем для этого близкие по времени рассматриваемым событиям данные о военном устройстве армии Тимура [155] . Они очень подробны, по многим деталям международны и (с долей вероятности) помогают раскрыть тактический смысл построения собравшейся на Дону армии.
Военные Установления, приписываемые среднеазиатскому полководцу, предусматривали для конной армии до 40 тыс. [156] ее членение на шесть корпусов (полков) и 14 отрядов. Полк насчитывал до трех отрядов и строился в два эшелона: один отряд впереди, два — сзади. Стоящие сзади отряды следили за положением переднего и в критический момент вместе или поодиночке выдвигались к нему на помощь. Такое построение корпуса, чем-то напоминающее клин,
155
Происхождение военных «Установлений планов и предприятий» Тимура (Тузук-и-Тимури) не выяснено. Персидский перевод с тюркского оригинала выполнен как будто в 1637–1638 гг. Абу Талибом Хусайни в Индии (Стори Ч. А. Персидская литература. Биобиблиографический обзор. М., 1972, ч. 2, с. 792–796). Источник считается недостоверным, особенно в отношении автобиографичности изложения. Первый английский перевод Установлений опубликован б 1783 г., французский — в 1787, русский — в 1894 г. (Остроумов Н. Уложение Тимура. Казань, 1894), Русский перевод сделан с упоминавшегося французского, а последний в свою очередь — с английского 1783 г. Французским переводом Установлений пользовался и М. И. Иванин, который в своей книге «О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских пародов при Чингис-хане и Тамерлане» (СПб., 1875) внимательно рассмотрел тактические правила Тимура. Он же, между прочим, подметил, что при усовершенствовании боевых порядков армии Наполеон Бонапарт, читавший французский перевод 1787 г., многое из него заимствовал. Несмотря на многочисленные переводы Установлений, они фактически не исследованы и несомненно содержат подлинные, частью уникальные сведения о военном деле средневековой Средней Азии и других стран Востока. Установления отнюдь не созданы в XVII в. Характерно, что между военными порядками, зафиксированными в них, и теми, что были присущи современной их переводу на персидский язык великомогольской Индии, не замечается прямых соответствий (ср.: Бернье Ф. История последних политических переворотов в государстве Великого Могола. М.; Л., 1936). Далее, Установления не противоречат тому, что известно о походах и тактике боя Тимура по достоверным историческим источникам. Замечу следующие совпадения. Исторические произведения описывают сражения, состоящие из серии атак; отмечаются наличие скрытого резерва, посылка находившихся в боевом порядке отрядов на помощь уже вступившим в тесный бой. Войска Тимура, по этим же данным, подразделялись на крупные и мелкие тактические единицы. Укажем те, что напоминают основные подразделения русской армии эпохи Дмитрия Донского: корпус (кул — наш полк) численностью примерно до 3000 человек; отряды (кошуны, кушуны), насчитывающие 50— 300 человек (ср.: Гийясаддин Али. Дневник похода Тимура в Индию. М., 1958, с. 177; Тизенгаузен В. Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.; Л., 1941, т. 2, с. 167 cл.). Уже отдельные сопоставления позволяют, по моему мнению, впредь до будущего подробного исследования ссылаться на Установления, разумеется, предпослав этому необходимые источниковедческие оговорки. Зерно исторической правды Установления бесспорно содержат. Так, представляет интерес описанный в них боевой порядок копной армии, разделенной на корпуса и отряды. Нечто похожее в отношении членения на крупные и средние тактические единицы мы замечаем и у русских на Куликовом поле. Нельзя не сказать, что летопись под 1395 г. в полном соответствии с источниками тимуровской поры описывает бой между Тохтамышем и Тимуром, состоявший из серии схваток-суимов (Никоновская летопись, — ПСРЛ, СПб., 1897, т. 11, с. 159). Указания Установлений о нерушимости боевого порядка (всадники должны были ехать вровень друг с другом; ср; Гийясаддин Али. Указ. соч., с. 111) войска, которое должно строиться накануне сражения и в дальнейшем сохранять свое построение при подходе и сближении с противником, полностью совпадают с приведенными выше наставлениями, которые давал Дмитрий Донской своим воинам, также заблаговременно построенным накануне генерального сражения.
За ряд ценных консультаций о среднеазиатском военном деле сердечно благодарю О. Ф. Акнмушкина, Б. И. Маршака и особенно А. М. Беленицкого, любезно ознакомившего меня со своей работой о военном искусстве Тимура и его преемников.
156
В Установлениях Тимура упомянуты разные по численности армии. Избранный пример, по моему мнению, наиболее близок к рассматриваемой теме о войске Дмитрия Донского.
Тактические правила тимуровской армии, ее упомянутая выше численность, членение на отряды и корпуса (полки) — все это в определенной мере напоминает русское полковождение и пригодно для детальной расшифровки ряда слишком кратко или отрывочно описанных подробностей Куликовской битвы. В перечне военно-тактических совпадений обращает внимание прием последовательных атак вступившего в битву войска. Реальность этого приема доказывается летописью. С 1323 г. при описании сражений упоминаются суимы (соступы или схватки) [157] . Наиболее кровопролитным был первый суим, нередко предрешавший участь всего сражения. За первой схваткой, если она не достигала конечного результата, волнообразно следовали следующие. Теоретически атака последнего отряда оканчивалась победой или поражением. На практике же развязка чаще всего наступала раньше, особенно когда противники в надежде добиться успеха бросали в бой одновременно несколько подразделений или даже все силы. В таком случае сражение, начавшееся с серии сшибок, могло уже в своей первой фазе перерасти в решающую общую рукопашную.
157
Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII–XV вв. Л., 1976, с. 14.
С редкой документальностью поотрядный бой в Куликовской битве описал немецкий историк конца XV в. А. Кранц. Имея в виду русских и их противников, он сообщал, что «и тот и другой народ не сражается стоя (в позиции) крупными отрядами, а, набегая этими отрядами, по обыкновению бросает метательные орудия, поражает (копьями и мечами), а затем отступает назад» [158] .
158
Бегунов Ю. К. Указ. соч., с. 508. — Перевод уточнен А. И. Зайцевым, которому выражаю свою признательность.
Именно этой системе возможных последовательных схваток и отвечало построение полков армии великого князя Дмитрия, расположенных не менее чем шестью эшелонами (рис. 2).
Итак, роспись полков русской армии позволяет (конечно, с долей гипотетичности) уловить тактический смысл ее построения. За перечислением командиров угадывается разделение войска на полковые отряды, которые были готовы к выполнению разных по сложности боевых задач. Осуществляя эти задачи, основные части армии вовсе не обязательно должны были располагаться так, как это было записано в названии самих полков. Сообразуясь с условиями, подразделения могли менять позицию и не составлять того вытянутого линейного фронта, который обычно представляется при чтении источников. В целом перед нами, хотя, может быть, не полностью раскрытый, пример, показывающий, какого тактического усложнения достигло военное искусство XIV в.
Приготовления к бою русского войска показательны. Они обнаруживают, что русские командиры, как ни влияли на них привычные условия мелких полевых стычек и обороны в городах, сумели овладеть передовыми международными приемами боя, смогли организовать невиданную по масштабам операцию и при этом выдвинули
159
О резерве большого полка сообщает В. Н. Татищев. Скорее всего это подразделение было выделено уже во время появления войска на месте сражения.
Засадный полк был скрыт в дубраве. Окрестности Куликова поля позволили осуществить эту воинскую хитрость, как известно, решающим образом повлиявшую на исход дела. Несомненно, что место сражения, предоставлявшее русскому командованию определенные преимущества, было намечено заранее и учтено при построении войск и планировании их будущих действий. Выбор поля битвы и предрешил намеченную утром 8 сентября переправу армии через Дон. Это решение отрезало ей пути к отступлению, но зато обеспечивало удобное для «русского боя» Куликово поле.
Источники Куликовского цикла единогласно называют место битвы «за Доном на усть Непрядве» [160] . В Задонщине Куликово поле многократно связывается с р. Непрядвой. Местоположение этого поля сомнений не вызывает [161] . Оно вполне определенно описано еще в конце средневековья. В писцовой книге 1670 г. в пределах Куликова поля и на его окраинах упомянуты Татинский брод (у с. Татинки), села Богородицкое и Буйцы (оба на левом берегу р. Непрядвы), р. Смолкач (Смолка), Донковская дорога, Дубенскшг и Ситенский отвершники (развилины рек Дубика и Ситки) [162] . Все приведенные топонимы локализуются на местности и оконтуривают пространство в поперечнике, равное примерно 20 км (считая от устья Смолки до Ситки). На территории поля, особенно в районе предполагаемой ставки Мамая на Красном холме, найдены при распашке подтверждающие факт битвы предметы вооружения, энколпионы, образки. Здесь же находятся возникшие, правда, в позднее время поселения с такими названиями, как с. Куликовка, сельцо Куликово, хут. Сабуров, а также остатки зеленой дубравы, древние захоронения [163] . Все эти данные позволили еще в 1821 г. не только опознать примерное место сражения, но и составить план местности [164] .
160
Летопись по Лаврентиевскому списку. СПб., 1872, с. 508.
161
По данным Книги Большому Чертежу, Куликово поле в позднем средневековье понимали и в расширенном значении. Оно определялось в междуречье Оки и Дона на пространстве протяженностью около 80 км (Книга Большому Чертежу. М.; Л., 1950, с. 59 cл.).
162
Иванчин-Писарвв Н. Прогулка по древнему Коломенскому уезду. М., 1843, с. 155.
163
Троицкий Н. И. Берега Непрядвы в историко-археологическом отношении. — В кн.: Тр. VII археол. съезда в Ярославле. М., 1890, т. 1, с. 80 cл.
164
Нечаев С. Д. Некоторые замечания о месте Мамаева побоища. — Вестн. Европы, СПб., 1821, № 14, с. 125–129 и план Куликова поля.
Расположенное между Доном и Непрядвой Куликово поле было в древности пересечено оврагами, покрыто кустарником, рощами, а по берегам протекавших здесь рек Смолки, Курцы, Нижнего, Среднего и Верхнего Дубика — густыми лесными зарослями [165] . До второй половины XVI в. это место, находившееся «с приходу крымских людей», было безлюдным, а отдельные непрядвинские дубравы тянулись примерно на 7 км [166] . В настоящее время рассматриваемая местность несколько изменилась. Дубравы вырублены, речки частью пересохли, распашка сгладила неровности, образовались, возможно, новые овраги [167] . Ныне, по словам старожила, здесь голая степь, а тогда, в 1380 г., она была окаймлена лесами и площадь, где дрались, была меньше, чем кажется теперь [168] .
165
Иловайский Д. История России. М., 1884, т. 2, с. 126.
166
Калачев Н. В. Писцовые книги XVI века. СПб., 1877, отд. II, с. 1588, 1595. — Еще в начале XIX в. жители с. Рожествена (или Монастырщины) «согласно все утверждают, что дубрава их простиралась прежде на несколько верст к обеим рекам», Непрядве и Дону (Нечаев С. Д. Указ. соч., с. 126).
167
Колебания европейского климата, связанные, например, с похолоданием 1600–1850 гг., не могли заметным образом сказаться на рельефе Куликова поля.
168
Оболенский Д. Д. Куликово поле. — Ист. вестн., СПб., 1903, авг., с. 592.
В результате топографического изучения местности была примерно обозначена территория (в зоне Богородицкое — Рожествено — Ивановка — Даниловка, размером 8x10 км), на которой и следовало искать место сражения. По заключению Д. Масловского, «местность, наиболее удобная для действия конницы, будет около сходящихся верховьев речек Смолки и Нижнего Дубика на протяжении 4 верст» [169] . Это в общем убедительное определение не исключает дальнейших уточнений. С такой целью удалось составить план Куликова поля, учитывающий ряд вековых изменений местности (рис. 3). На него нанесены речки, какими они были в начале XIX в., т. е. до того как начали пересыхать, а также вырубленные ныне дубравы [170] . Точности ради отметим, что долины частью пересохших речек сохранились и указывают места растительности, особенно густой в этих влажных низинах. В итоге доступное для битвы пространство представляется приблизительно равным в ширину не более 2.5–3 км при длине (между удобными для наблюдения за ходом боя возвышенностями) около 4 км [171] .
169
Масловский Д. Из истории военного искусства в России. — Воен. сб., СПб., 1881, авг., № 8, с. 231.
170
Ср.: Нечаев С. Д. Указ. соч., план Куликова поля; Афремов И. Куликово поле с реставрированным планом Куликовской битвы в 8 день сентября 1380 года. М., 1849, план; Голицын Н. С. Русская военная история. СПб., 1877, т. 1, план местности и битвы на Куликовом поле; Масловский Д. Указ. соч., с. 212 (план).
171
Летописцы, писавшие, что Куликово поле в момент битвы было покрыто воями на 10 и даже 13 верст, явно преувеличивали, что, впрочем, соответствовало приводимой ими громадной численности войск обеих сражающихся армий. Размеры зоны битвы на Куликовом поле завышаются и в современной литературе по сравнению с приведенными выше в 2–2.5 раза.